По обычаю предков - Kass2010

перед своими вассалами, да и нужно было более чётко обозначать задачу. Стоило не просто отдать на сохранение «важную вещь», а предупредить, чтобы он берёг дневник больше, чем все богатства Малфоев. Вот тогда бы Люциус не рискнул избавляться от него, да ещё и таким опасным способом.

Но это была, можно сказать, случайность, а вот утрата кольца и медальона говорила о том, что кто-то узнал его тайну. Если в Хогвартсе не окажется диадемы, а у Беллы — чаши, то все его старания были напрасны.

Тёмный Лорд передал через Рабастана приказ для Беллы: отдать ему тот предмет, что он оставил ей на хранение до своего развоплощения. Лестрейндж постарался выполнить поручение как можно быстрее, заметив нетерпение своего сюзерена. Он лично отправился с Беллой в Гринготтс и там забрал старинную маленькую золотую чашу с двумя ручками тонкой работы. На одном из боков чаши был выгравирован барсук, а на другом — сплетающиеся друг с другом магические растения. Барсук мог быть изображен только на предметах, принадлежащих роду Хаффлпафф. Неужели это была та самая чаша? Если это так, и если легенды не врут, то этот артефакт не просто мог усиливать действие зелий, налитых в него, он мог простую воду превратить в зелье, аналогичное мифической Панаце́е. Это могло помочь сюзерену вернуть его истинный облик и силу!

В ожидании чаши Том выпил тройную дозу Умиротворяющего бальзама и послал сообщение Северусу с подробным указанием, как сейчас выглядит диадема Ровены Рейвенкло и где она хранится в Хогвартсе. Снейп должен был забрать её и вечером доставить ему. Том хотел точно знать уже сегодня — остался ли у него хоть один крестраж!

Чаша, в отличие от кольца и медальона, была на месте, но тихая радость сменилась горьким разочарованием, едва Воландеморт коснулся её. Кто-то другой извлёк из артефакта Хельги Хаффлпафф осколок его души, а Магия Смерти, которой были наполнены хоркруксы, убила его изначальные свойства. Теперь это была просто старая золотая чаша.

Если бы не Умиротворяющий бальзам, Том бы заавадил ни в чём не повинного Лестрейнджа, да и коттедж мог бы разнести в щепки, но зелье было сварено отлично, за что большое спасибо Снейпу. Нужно будет поблагодарить его лично, зельевар должен был прибыть с минуты на минуту.

***

Когда Принц получил от Тёмного Лорда приказ найти и принести ему диадему, он тут же связался через камин с Бёрком.

— Хорошо, что мы ещё не занялись восстановлением артефакта Ровены. Сейчас это просто старый кусок серебра с помутневшими от времени сапфирами. Я

582/690

сделаю её точную копию в том виде, в каком она выглядит сейчас. У нас есть в запасниках разные старые ничего не стоящие вещицы, используем их материалы. Не волнуйся, даже гоблины не определят, что это будет фальшивка.

— Настоящая диадема или нет: в ней нет хоркрукса. Вот единственное, что важно. Надеюсь, я не получу Аваду в грудь, как только Воландеморт это поймёт.

— Тебе нужно успеть повернуть его мысли в другую сторону. Мы же уже установили, что Дамблдор знал о хоркруксах, директор мог тебе намекнуть, что есть некие артефакты, важные для борьбы с ним, не раскрывая сути. Расскажи о проклятом кольце, из-за которого у Альбуса почернела рука, и о странной пещере, куда Дамблдор таскал Поттера. Можешь сказать, что просмотрел воспоминания в голове Гарри. Поскольку всё это — правда, тебе даже не придется лгать, только немного не договорить.

— Это я умею, как никто другой, — усмехнулся Северус.

— Дальше действуй по ситуации.

На то, что хоркрукса в диадеме нет, Воландеморт отреагировал на удивление спокойно.

— Видно от судьбы не уйдёшь, — вздохнув, произнес Темный Лорд, усевшись в кресло. Он глядел на копию артефакта Ровены, поигрывая в правой руке переливающимся всеми цветами радуги камнем, похожим по форме на скрученную

спираль[176]. — Боги сказали своё слово, но кто-то вмешался и всё испортил.

— Что испортил? — как можно осторожнее уточнил Северус.

— Всё. Я разочаровался в бессмертии, хотел уйти, чтобы не видеть конец нашего мира, который неизбежен. Давным-давно маги жили свободно и не сторонились людей. Но всё изменилось. Последняя война, где люди сражались с людьми, а волшебники друг с другом, показала, что ещё одну войну этот мир может и не пережить, особенно, если маги и люди объединятся, как этого хотел Дамблдор. Масштаб бедствий возрастет вдесятеро, и, скорее всего, мы в этой войне исчезнем, как и люди. Хорошо, если на планете останется что-то живое, а не только выжженная земля под тусклым светом далёких звёзд.

— Вы поэтому ненавидите маглов? — спросил Принц.

— Ненавижу маглов? Нет, это всё равно, что ненавидеть шторм или извергающийся вулкан. Маглы — это ещё одна стихия, ещё одно бедствие нашего мира. Они изобрели столько способов уничтожать всё вокруг и убивать друг друга, сколько и представить страшно. Я думаю, что Гриндевальд тоже понял, что маглы своими действиями ведут и нас к краю бездны, и попробовал их остановить, взяв под контроль. Идея утопическая. Не смогут волшебники управлять таким количеством маглов, что живут сейчас. Сегодня их в двадцать раз больше, чем во времена Средневековья, а нас, увы, осталось почти столько, сколько и было.

— Полная глобальная изоляция Магического Мира? — предположил зельевар.

— На некоторое время поможет, но рано или поздно найдется либо ещё один Дамблдор, что возжелает нашего единения, либо новый Иуда, который раскроет им наши тайны. Печальный конец неизбежен. Я искал пути выхода из ситуации, но в результате одной очень серьёзной ошибки утратил способность адекватного

583/690

восприятия действительности. Поэтому замысел спасения магов от маглов трансформировался в моей голове в больную навязчивую идею об их уничтожении. Вот почему всё вышло... как вышло.

— И что теперь? Что вы собираетесь предпринять? — спросил Принц.

— Ничего. Я нашел способ исправить свою самую большую ошибку, получить шанс на новую будущую жизнь, но кто-то вмешался и всё испортил. Теперь у меня нет возможности уйти за Грань, и якорей, что удержали бы здесь, тоже больше нет. Хотя я действительно глубоко раскаялся во всём, что натворил, после смерти я буду вечность бродить в Серых пределах. Никогда не обрести мне покоя, которого я сейчас желаю больше всего...

Весь сегодняшний разговор так напомнил Северусу того Тома Риддла, которым все они восхищались в юности! Грудь стиснуло. Глубоко внутри, под толстым слоем печали и сожалений о несбывшимся будущем, к которому они все тогда, давно, стремились,