Василий Чуйков - Николай Александрович Карташов

с Китаем в переговоры по всему комплексу вопросов, связанных с КВЖД. Такие переговоры, однако, только при условии немедленного освобождения арестованных граждан СССР и отмены незаконных действий китайских властей.

Однако, вспоминал Чуйков в своих мемуарах, правительство Чан Кайши и связанные с ним китайские милитаристы, особенно маньчжурский диктатор Чжан Сюэлян, не спешили разрядить обстановку. 17 июля Наркоминдел СССР вынужден был отозвать всех советских представителей и сотрудников из Китая и выставить из СССР представителей чанкайшистского правительства. Дальнейшие переговоры советское правительство вело с Чан Кайши через посредников, в частности через германского посла в Москве Герберта фон Дирксена. Предложения СССР носили мирный характер, в каждом обращении Наркоминдела содержались конструктивные предложения о ведении переговоров с целью мирного урегулирования конфликта. Между тем агрессивные круги Китая и те, кто за ними стоял, вели дело к вооруженному конфликту, а миролюбие Советского правительства расценивалось ими как слабость.

В связи с возможными провокациями (не исключались и нападения) группе военных советников, в числе которых был и Чуйков, не разрешили возвращаться на Родину через Маньчжурию. Им пришлось добираться домой через Японию.

Но сначала нужно было выбраться из Китая. Дорога оказалась невыносимо трудной. Если еще вчера китайские чиновники приветливо улыбались Чуйкову, то теперь их словно подменили. Хмурые лица представителей китайской власти с холодными, а нередко ненавистными глазами, будто не замечали советских граждан. Даже носильщики не торопились их быстро обслужить. Зато те, кому поручено было следить за Чуйковым и его коллегами, не отходили ни на шаг.

В середине августа Чуйков и его товарищи прибыли во Владивосток. Как раз в эти дни в печати было опубликовано постановление ЦИК и СНК Союза ССР, в котором было четко определено: «Прервать дипломатические, консульские, торговые и иные отношения с Китайской республикой». Из Владивостока вчерашние военные советники и специалисты были направлены в Хабаровск, где формировалась Особая Дальневосточная армия (впоследствии Особая Краснознаменная Дальневосточная армия – ОКДВА).

На тот момент обстановка на советско-китайской границе становилась все тревожнее и тревожнее. Чуть ли не ежедневно случались налеты провокационного характера. В течение нескольких месяцев на границе СССР было зарегистрировано 116 обстрелов территории и 82 нападения на нее, во время которых было убито 29 красноармейцев и 27 мирных жителей, ранено 48 красноармейцев и 70 мирных жителей… По городу Маньчжурия маршировали озверелые молодчики из мукденского «Отряда уничтожения СССР». Они распространяли воззвания, в которых говорилось об их желании «уничтожить красное пламя в России»…

Китайцы нагло играли мускулами, причем не без поддержки и влияния западных стран. Находившиеся в Китае иностранные советники уверяли тамошних правителей в том, что малочисленная и слабо вооруженная Красная армия вряд ли решиться дать отпор китайским войскам. Обстановка накалялась. В любую минуту могли начаться активные боевые действия. Чуйков пишет в своих мемуарах:

Тут было над чем задуматься. Прошло каких-нибудь шесть лет с тех пор, как Чан Кайши, глава специальной миссии революционного гуанчжоуского правительства, побывал в Москве, где он вел переговоры с руководителями нашей страны о военно-политической поддержке китайской революции, а в дальнейшем Чан Кайши принимал с распростертыми объятиями наших советников, отдавая себе отчет в том, что без помощи советских инструкторов гоминьдан не смог бы победить своих многочисленных врагов и создать регулярную армию. Советские военные советники разрабатывали план Северного похода Национально-революционной армии, не покидали частей во время многочисленных сражений против северных милитаристов. Я задавался вопросом: что побудило Чан Кайши начать военные действия против нас?

Политических объяснений искать не приходилось. Ненависть к китайским коммунистам в равной степени обращалась и против нас. Чан Кайши понимал, что Советский Союз помогает и будет помогать КПК в ее справедливой борьбе. Все это так. Могли быть у него и иные противоречия с Советским Союзом. Однако это еще не было основательной причиной предпринимать вторжение в пределы северного соседа в обстановке разгоравшейся в Китае гражданской войны. Напрашивался бесспорный вывод: военное выступление Чан Кайши осуществлялось под нажимом империалистических держав, которые были заинтересованы прощупать мощь Красной армии штыками китайцев. Нельзя было исключить и попытку самого Чан Кайши испытать наши силы на Дальнем Востоке. Способна ли наша Дальневосточная армия отразить вторжение, или мы пойдем немедленно на крупные уступки? Не расчистит ли эта «разведка боем» дорогу для более серьезного вторжения, не двинет ли в случае удачи китайских войск свои силы и Япония? Это очень устроило бы Чан Кайши: втянуть Японию в длительную войну на советском Дальнем Востоке и, опираясь на ее поддержку, решить внутренние проблемы борьбы с КПК. Думается, немалую роль в решимости Чан Кайши пойти на вооруженный конфликт с Советской Россией сыграли русские белоэмигранты, которые убеждали Чана в слабости Страны Советов и ее Красной армии.

Действительно, назревали большие события. Для предстоящих военных действий полным ходом шло формирование ОДВА, в командование которой вступил В.К. Блюхер. Командармом его назначили неслучайно. Василий Константинович прославился в годы Гражданской войны, был награжден тремя орденами Красного Знамени, среди которых орден за № 1. Именно в Дальневосточном краю гремела его слава. Здесь его хорошо знали и уважали. До того, как прибыть в Хабаровск, Блюхер под псевдонимом Галин являлся главным военным советником при национально-революционном правительстве Китая, возглавляемом видным революционером, первым президентом Китайской Народной Республики Сунь Ятсеном. И хотя Чуйков его в Китае не застал, был о нем наслышан как о хорошем дипломате и военном советнике. Также Чуйков и Блюхер знали друг друга по Восточному фронту. Блюхер командовал дивизией, был помощником командующего 3-й армией, а Чуйков, как читатель знает, командовал полком. Знал Чуйкова и начальник штаба формируемой армии А.Я. Лапина.

Встреча с Блюхером была волнующей. Они крепко обнялись, словно давние друзья. Подробно расспросив Чуйкова о его пребывании в Китае, командарм предложил ему должность начальника 4-го (разведывательного) отдела штаба армии. Василий Иванович дал согласие. Одновременно он был включен в состав группы Блюхера для особых поручений и докладов по обстановке в войсках Гоминьдана.

Однако с этого же дня Чуйков для всех стал Карповым – именно такой оперативный псевдоним он получил еще будучи слушателем Восточного факультета Военной академии РККА. Конспирация, видимо, в той обстановке и на такой должности была не лишней. Но чтобы не запутывать читателя фамилиями, герой нашего повествования будет по-прежнему называться Чуйковым. Фамилия Карпов будет упомянута лишь в нескольких местах.

Чуйков без раскачки, приступил к исполнению обязанностей. От него требовалось оперативно наладить сбор и анализ данных о противнике, его планах, вооружении, личном составе и т. д. Что вскоре и было сделано. К ноябрю разведотдел армии собрал исчерпывающие данные о противнике, на основании которых разрабатывался план будущей операции.

Главным звеном вооруженных сил Китая являлись бригады и корпуса государственной обороны. Они были укомплектованы по полному штату, вооружены современным стрелковым оружием. Каждая бригада состояла из трех пехотных полков, саперного батальона, артиллерийского дивизиона и роты связи. Эти части содержались на государственные средства и находились в непосредственном подчинении Чан Кайши. По сути, это были регулярные войска. В них была установлена строгая воинская дисциплина, все офицеры имели военное образование. Численность одной бригады, которой командовал, как правило, генерал доходила до 12 тысяч человек.

В состав китайских вооруженных сил также входили войска провинциальной обороны. Они тоже имели в своем составе бригады. Однако эти части содержались на средства губернаторов провинций. В основном их использовали в карательных операциях по подавлению крестьянских восстаний, в массовых облавах против коммунистов. Опыта участия в крупных сражениях они не имели, поскольку выполняли сугубо полицейские функции: расстреливали рабочие демонстрации, охраняли склады и военные объекты. Тем не менее части провинциальной обороны представляли серьезную угрозу для любого противника.

Командование ОДВА было обеспечено и подробными сведениями о дислокации китайских войск. Они были получены и во многом благодаря подчиненным Чуйкова, отлаженной работе агентуры. Так, город Маньчжурия, превращенный в важный опорный пункт, обороняла 9-я бригада генерала Ляна, город Чжалайнор тоже был превращен в опорный пункт, его обороняла 17-я бригада. Вдоль границы по реке Аргунь были дислоцированы пограничные войска, усиленные бригадами провинциальных войск. В частности, одна из таких бригад охраняла железнодорожные станции