Джей - Kriu

Ну а после начала кампании по борьбе с алкоголизмом и начала систематической отправки женщины в любящие объятья деятельной Большой Мамочки и ее не менее деятельного племянника… тотальное непонимание Юко некоторых социальных аспектов вышло на новый уровень. Это непонимание было настолько глубоким, что она умудрялась постоянно допускать странные оговорки и легко скользящие, но крайне болезненные замечания в разговорах со своим отцом. Конечно, женщина понятия не имела, что это было грубо… в конце концов все знали, что старшая дочь Кайдо была до безумия авторитарным, очень обидчивым, но слегка туповатым человеком, что просто не способен на столь тонкий сарказм и иронию (все, кроме первого помощника Короля Зверей Кинга, который фактически Юко и воспитывал. И в битве между технически лучшим другом/кумиром и фактически дочерью возникла ничья, поэтому он просто молчал и заинтриговано следил за событиями. Пока в соревновании негласного доминирования вела Юко, чем вызывала у Кинга невольные слезы гордости).

И все это длительное объяснение запутанных отношений между Юко и ее отцом служило только для одной вещи. Чтобы невольный наблюдатель понял, почему Юко окинула бешено звонящий ДенДен мрачным взглядом, улыбнулась острой, злобной улыбкой и с легкой душой выбросила улитку в море.

Юко любила своего отца, но он был трудным, авторитарным и довольно эгоистичным человеком, не терпящим споров, возражений или, не дай боже, компромиссов. Юко любила своего отца, но… она же не железная. И это тоже было отличным способом снятия стресса.

А теперь, ей нужно раздобыть новых рабов. Эти уже выдохлись.

* * *

Как мы видели ранее, все люди, получившие бесценную информацию по недавно обретенным детям были очень эмоциональными. Кто-то из них был в ярости из-за того, что их мерзкое, отвратительное прошлое продолжало цепляться за них своими склизкими щупальцами. Кто-то старался не утонуть в пучине старых, закорузлых сожалений и чувстве вины, на примере близкого человека зная, что это никому не поможет и ничего не решит.

В отличие от них, человек, зашедший в небольшую, но уютную полутемную каюту был тих и странно отстранен. Марко Феникс оглядел свою комнату долгим, немного рассеянным взглядом, после чего подошел к небольшому шкафу и медленно открыл створки. После этого мужчина поднял голову протянул руку, начав аккуратно рыться на верхней полке. Его лицо оставалось странно пустым во время всего процесса поиска. Наконец Марко что-то нащупал, аккуратно это взял и рывком вытащил небольшую картонную коробку в которой перекатывалось несколько предметов.

Мужчина очень бережно зажал коробку в руках и отошел к небольшой кровати, стоящей напротив шкафа. Там мужчина сел и аккуратно снял картонную крышку, открывая своему взгляду ее содержимое.

Внутри не было ничего по-настоящему ценного. Кто-то даже мог бы назвать это мусором. Большая часть вещей обгорела и частично обуглилась, а единственной полностью целой вещью была небольшая фотография счастливо улыбающейся молодой девушки со светлыми, пшеничного цвета волосами и яркими голубыми глазами.

Марко очень аккуратно взял эту фотографию и бережно ее отложил. При взгляде на девушку, в отстраненных глазах мелькнула теплая, но полная горечи искра… мужчина быстро отвел взгляд, и эмоции снова скрылись под поверхностью его разума. Марко опустил глаза в недра коробки и нервно сжал пальцы.

Сейчас его интересовала вовсе не фотография. Он знал, что Синтия умерла и всегда подозревал, что как-то связан с ее смертью. Слишком уж чисто все было сделано для работы случайных бандитов. Нет, это был давний, почти зарубцевавшийся от времени и усилий его команды шрам. Сейчас же мужчина открыл эту коробку, чтобы мучительно болезненно поковыряться в новой глубокой ране.

Да… это было где-то здесь. Он всегда удивлялся, что эти вещи делали в ветеринарной клинике. Тогда он подумал, что это были подарки детей, иногда заходивших в клинику Синтии.

Марко осторожно опустил руку в коробку, после чего взял потускневший от времени и обугленный по краям рисунок птицы. Картинка была нарисована откровенно кривовато, но в ней виделась примитивная техника и немалое старание. Складывалось впечатление, что рисовавший это ребенок не так давно взял в руки карандаш, но уже примерно понял, зачем этот самый карандаш ему дали. То есть был довольно умным и старательным. Марко вывел это тонкое наблюдение после долгих часов бессмысленного разглядывания жалкой кучи вещей… единственных следов, что остались от Синтии в этом мире.

Вот и сейчас, взгляд мужчины невольно прикипел к старому, побуревшему от времени листку, будто пытаясь вычленить из этих линий личность нарисовавшего его ребенка. Разумеется, это было бессмысленным занятием. Даже если рисунок был создан этим ребенком… его больше не существует. Во многих смыслах.

Марко отложил листок и достал из коробки третью вещь. Это была маленькая плюшевая игрушка, очевидно сделанная вручную. Она изображала странную синего цвета птицу с огненным, будто пламенным хвостом, огненными же крыльями и необычным синим узором вокруг глаз, чем-то напоминающим очки. Игрушка была сделана из мягкого плюша, поэтому была сильно потрепана временем и невзгодами… но, как ни удивительно оставалась поразительно целой, удачно избежав огня благодаря вовремя рухнувшей сверху балке. Судя по потертостям и общему утомленному жизнью виду, игрушка вела активную и полную искренней любви какого-то маленького существа жизнь.

Командир первой дивизии пиратов Белоуса смотрел на эту маленькую, потрепанную игрушку очень и очень долго. Казалось он даже не моргал… никто не знал, о чем же думал этот мужчина. Представлял ли он ребенка, везде таскающего с собой эту глупую игрушку? Вспоминал ли он женщину, которая так весело и солнечно улыбалась… или же он размышлял о призраках других миров, в которых что-то могло сложиться по-другому?

После почти вечности молчаливого разглядывания игрушки Марко осторожно отложил ее на подушку своей кровати, после чего тяжело опустил локти на колени, устало сгорбился и опустил голову на руки. В каюте повисла тяжелая, полная немых, печальных призраков тишина. Через пару секунд, пальцы Марко болезненно впились в его светлые волосы и по тихой каюте разнеслись тихие, мучительно болезненные и сдавленные всхлипы, постепенно перешедшие в уже более громкие, но все такие же мучительные рыдания.

Вскоре этот мужчина встанет, спокойно вытрет глаза и аккуратно уберет коробку со своими болезненными сокровищами обратно наверх. Всего через несколько часов он выйдет из этой каюты и взорвется деятельной, бурлящей активностью. Он проанализирует предоставленные ему отчеты по агенту под кодовым позывным Би, пойдет на доклад папаше и в деталях доложит