Иоанна I - Нэнси Голдстоун

возникла проблема еще большего масштаба. 25 июля 1343 года в столицу торжественно въехала процессия из четырехсот венгерских дворян, рыцарей и придворных, сопровождаемых толпой слуг и большим обозом. Возглавляла эту грозную делегацию свекровь Иоанны, вдовствующая королева Венгрии, Елизавета.

* * *

Внезапное обрушение Елизаветы на сына и сноху было вызвано тревожными сообщениями об ухудшении политической обстановки в Южной Италии. Папа еще не пересмотрел условия завещания Роберта Мудрого в пользу Андрей, несмотря на сильное давление со стороны Венгрии. Королева-мать понимала, что эта нерешительность в сочетании с очевидным влиянием кардинала Талейрана, проявившимся в браке Марии с Карлом Дураццо, была признаком того, что коронация ее сына отнюдь не гарантирована. Придворные Андрея также информировали вдовствующую королеву о многочисленных группировках, борющихся за власть при неаполитанском дворе, и о неполноценности положения ее сына по сравнению с его женой. Разочарованная тем, что ее агентам не удалось переломить эти тревожные тенденции, мать Андрея приехала в Неаполь, решив воочию оценить нюансы политической ситуации и устранить препятствия на пути к власти своего сына. Будучи опытным политиком, Елизавета не скрывала, каким образом она собирается добиваться своих целей. Еще более устрашающим, чем ее свита, был арсенал ценностей, сопровождавших королеву-мать в ее путешествии. По словам венгерского хрониста Турочи, Елизавета предусмотрительно взяла с собой "на расходы" 27.000 марок серебром и еще 21.000 марок золотом ("что соответствует 1.449.000 флоринов, но предположительно в слитках"[86]), не говоря уже о повозке, наполовину заполненной флоринами. Судя по поразительному количеству этой потенциальной взятки, которая, по некоторым оценкам, равнялась примерно двух-трехлетнему доходу венгерской короны, можно сделать вывод, что Елизавета имела представление о том, с чем ей придется столкнуться.

Почти с того самого момента, как она ступила на итальянскую землю в порту Манфредония на побережье Адриатического моря, королева-мать знала о том, какой непрочное положение занимает ее сын в Неаполитанском королевстве. Когда Андрей из вежливости поехал в Беневенто, чтобы сопроводить мать в ее гостевые покои в Кастель-Нуово, жена его демонстративно не сопровождала. Вместо этого Иоанна, одетая в официальные государственные одежды с короной на голове, как подобает государю, встречающему официального иностранного сановника, приняла свою свекровь несколько дней спустя у Соммы, недалеко от столицы. Это полностью отражало повседневную жизнь королевской четы. За исключением важных государственных церемоний и религиозных праздников, Андрей почти никогда не видел свою жену. Они путешествовали раздельно и если, например, он уезжал в Салерно, то она отправлялась в Резину, молились в разных церквях, ездили на прогулки с разными людьми. Даже когда семейные обязательства требовали совместного визита, как, например, когда в начале лета заболел Роберт Тарентский, Андрей интересовался здоровьем кузена 26 июня, а Иоанна ждала до 30 июня. О количестве ночей, проведенных парой вместе, сведений нет, но, скорее всего, после первой консумации брака Иоанна посчитала, что выполнила свой долг, и постаралась держать своего господина и повелителя на расстоянии в этом, как и во всех других делах, насколько это было возможно. Есть свидетельства, что Андрею приходилось предварительно спрашивать разрешения, чтобы войти в спальню жены.

Отсутствие близости не было единственной особенностью их отношений. Хотя все в Неаполе, включая Иоанну, называли Андрей "королем" (уловка, призванная убедить венгров в том, что все так, как должно быть), было ясно, что на самом деле он таковым не является. Он никогда не был официально коронован, и к этому моменту не представлялось вероятным, что он вообще будет коронован. Андрей не был связан с правительством и, похоже, не был обременен какими-либо обязанностями, даже в том, что касалось расходов. Иоанна оплачивала содержание его двора, вплоть до покупки ножей для кухни и розового мыла. Она покупала ему рубашки и дублеты и оплачивала его поездки на море. Он был обязан ей за серебро, которое носил в кошельке, и должен был отчитываться за свои траты всякий раз, когда превышал свое содержание. И все же до приезда матери нет никаких сведений о том, что Андрей как-то возражал против своего положения, и нетрудно понять, почему. В конце концов, ему было всего пятнадцать лет, у него был досуг, прекрасная одежда и быстрые лошади, и, он жил в королевстве, где было много возможностей для развлечений. Андрей вырос в тени Иоанны и к этому времени уже привык к своей роли.

Однако его мать приехала в Неаполь, чтобы изменить его положение. Сначала она пыталась действовать через Санцию, но та в это лето была больна и предоставила своей внучке-королеве разбираться со всем самой. Иоанна терпеливо выслушала нотации свекрови и не стала возражать ей, надеясь переждать нежданный визит. Аргументы Елизаветы, которые позже использовали ее посланники в Авиньоне, дошли до наших дней:

Нет ничего плохого в том, чтобы попросить Святого Отца официально присвоить ее мужу титул короля, который она уже неофициально использовала для него. Разве она [Иоанна] не согласилась с тем, что для блага королевства, а также для ее собственного спокойствия было бы предпочтительнее, чтобы ее муж помогал ей разделить бремя власти? Даже не задумываясь о гармонии супружеской жизни, есть проблемы, которые подданные предпочли бы решать с мужчиной, а не с женщиной; а если придется отражать врага, это будет больше делом мужа, чем жены. В конце концов, она [Иоанна] ничем не рискует, пригласив мужа возглавить королевство. Нужно лишь установить границы, за которые он не должен был бы заступать, и получить необходимые гарантии на этот счет[87].

Внешнее проявление внимания Иоанны, однако, не обмануло ее свекровь. Вдовствующая королева понимала, что жена ее сына одобряет существующий порядок и не сделает ничего, чтобы расширить власть своего мужа в королевстве. Елизавета также не могла найти способ добиться от Иоанны уступок, договорившись с одной из других ветвей ее семьи. Королева-мать вскоре пришла к выводу, что подкупать либо Таранто, либо Дураццо (или обоих) — пустая трата времени, поскольку одна из ветвей наверняка будет противиться тому, что поддерживает другая, независимо от того, насколько привлекательным будет финансовый стимул. Но в скором времени Елизавета все же нашла альтернативу. Вдовствующая королева отправила свои повозки с деньгами и мешки с золотом туда, где, как она знала, можно было получить выгоду за эти деньги, а именно к папскому двору в Авиньоне. Взятку сопровождала престижная делегация, в которую входили епископ, знатный венгерский граф и двоюродный брат Андрея дофин Вьеннский. Всем им Елизавета поручила убедить Папу короновать ее сына королем и наделить его хотя бы частью суверенных полномочий. Затем, убедившись, что сделала все возможное для продвижения интересов Андрея в Неаполе, королева-мать и остатки ее свиты отправились на несколько месяцев в Рим.

Время для осуществления этой затеи не могло быть выбрано более неудачно. Венгерская делегация явилась в Авиньон со своими деньгами, жалобами и требованиями как