Пока вы оба будете жить - Эван Хантер

что-то с психом. А где оказался псих, там и серьёзные неприятности. У вас уже есть опасность, вам не нужно беспокоиться об опасности, связанной с показом фотографии по телевидению.“

„Берт?“

„Да, я слышу его.“

„Посмотри на это с другой стороны, малыш“, — сказал Олли. — „Нам больше нечего делать. Мы показываем эти фотографии, кто-то узнаёт его, мы приближаемся, прежде чем он поймёт, что его выдало.“

„А предположим, он смотрит телевизор?“ — сказал Клинг.

„Да, и что?“

„Итак, он видит свою фотографию и знает, что мы его ищем, и делает именно то, что, как ты сказал, делает похититель, если думает, что его опознали. Он убивает жертву.“

„Но это псих“, — сказал Олли, — „а не похититель. У психов нет правил. Он может увидеть себя по телевизору и выброситься из окна.“

„Или вместо этого выбросить из окна мою жену. Спасибо, Олли, ответ — нет.“

„Слушай, я уважаю твои чувства“, — сказал Олли, — „но…“

„Я не знаю, с кем мы здесь имеем дело“, — сказал Клинг. — „Он может быть психом, как ты говоришь, но он также может быть похитителем, который действует хладнокровно. А в случае с похищением, если я правильно прочитал эту грёбаную инструкцию…“

„…надо это сделать, малыш“, — сказал Олли.

„…безопасность жертвы имеет первостепенное значение, всё остальное второстепенно по отношению к безопасности жертвы. И это не имеет ничего общего с тем, что Августа стала моей женой, это всего лишь хорошая и надёжная полицейская работа: мы не делаем ничего, что могло бы поставить под угрозу жертву. Хорошо, Олли, я говорю тебе, что показ этих фотографий по телевидению может сбить с толку этого парня, особенно если он псих. И я не могу рисковать, что он причинит вред Августе из-за какой-то глупой ошибки, которую мы совершили.“

„Это ты совершаешь ошибку“, — сказал Олли. — „Эти фотографии следует разослать по всем телеканалам города, и сделать это немедленно. Мы сидим на единственном, что у нас есть — фотографиях парня, который, возможно, это сделал. Что ещё у нас есть, можешь мне рассказать? Ни хрена.“

„Я всё ещё уверен, что мы услышим о нём“, — сказал Клинг.

„Не задерживайте дыхание“, — сказал Олли.

⑩

Как он и обещал, в комнате не было окон.

Единственным источником освещения была лампочка, ввинченная в потолочный светильник и работавшая от выключателя за дверью.

Теперь горел свет. Замок на двери представлял собой врезной засов, его нельзя было отпереть ни с одной стороны без ключа. Она подошла к двери, осмотрела замок и поняла, что его установили совсем недавно. Вокруг замка двери, выкрашенной в белый цвет, виднелись зазубренные осколки неокрашенного дерева. У стены напротив двери на полу стояла пластиковая миска с водой, а рядом с ней миска с какой-то мешаниной. Она подошла к миске, взяла её, понюхала содержимое, а затем снова поставила миску на пол. В комнате было холодно, видимых источников тепла не было. Она вздрогнула от внезапного озноба и скрестила руки на груди, обнимая себя. В квартире снаружи она услышала шаги, приближающиеся к двери.

Она отступила от двери.

„Августа?“ — позвал он.

Она не ответила. Она снова задумалась, лёжа на полу, притворяясь, что всё ещё без сознания, успеет ли добежать до двери, когда он её откроет. Но войдёт ли он в комнату без скальпеля в руке? Она в этом сомневалась. Она знала остроту этого лезвия и боялась его. Но она боялась, что он всё равно может им воспользоваться, попытается она сбежать или нет. Она ждала. Она снова начала дрожать и знала, что это не от холода.

„Могу я войти, Августа? Я знаю, что вы в сознании, я слышал, как вы двигаетесь.“

Его идиотская вежливость привела её в ярость. Она была его пленницей, он мог делать с ней всё, что пожелал, и всё же попросил разрешения войти в комнату.

„Вы знаете, что можете войти, зачем вы спрашиваете?“ — спросила она.

„Ах“, — сказал он, и она услышала, как ключ вставляется в замок.

Дверь открылась. Он вошёл в комнату, закрыл и запер за собой дверь.

— „Как вы?“ — вежливо спросил он. „С вами всё в порядке?“

„Да, со мной всё в порядке“, — сказала она. Она изучала его лицо более внимательно, чем в гостиничном номере. Она запоминала и прямые светлые волосы, и небольшой шрам на светлой брови над его левым глазом, и белые крапинки в голубых глазах, и шишку на переносице, где, возможно, нос когда-то был сломан, и маленькую родинку в правом углу рта. На нём были темно-синие брюки и бледно-голубая рубашка с высоким воротником. На правой руке у него было золотое кольцо с фиолетовым камнем, похожим на аметист; похоже, это было кольцо выпускника колледжа или средней школы. На левом запястье он носил наручные часы. Его ноги были обтянуты белыми спортивными носками и кроссовками.

„У меня есть для вас сюрприз“, — сказал он и улыбнулся. Затем он резко повернулся и без объяснений вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Она переместилась в угол комнаты, как только он ушёл, как будто там её положение было более защищённым, под прямым углом двух соединяющихся стен. Через некоторое время она услышала, как ключ снова поворачивается в замке. Она с опаской смотрела на дверную ручку. Она повернулась, дверь открылась. Он вошёл в комнату с полудюжиной или более одежд на проволочных вешалках. Держа их в левой руке, он вытащил ключ из замка снаружи, а затем закрыл дверь и запер её изнутри. Одежда выглядела знакомой. Он увидел, как она изучает одежду, и улыбнулся.»

«Вы их узнаёте?» — спросил он.

«Я не уверена.»

«Это были одни из моих любимых», — сказал он. — «Я хочу, чтобы вы надели их для меня.»

«Что это за одежда?» — спросил она.

«Вы вспомните.»

«Я носила это раньше, не так ли?» — спросил она.

«Да. Да, вы носили.»

«Я их демонстрировала.»

«Да, это именно так.»

Теперь она узнала большую часть одежды: жакет цвета сафари, шамбре и шорты того же цвета, которые она демонстрировала для «Mademoiselle», хлопчатобумажную футболку с рюшами по краям и такую же юбку с оборками, в которой она позировала для «Vogue», да, и разве это не была сорочка с высокой кокеткой, которую она носила для «Harper's Bazaar»? А там халат, который…

«Подержите это, пожалуйста?» — попросил он. — «Пол чистый, я почистил его перед тем, как вы появились здесь, но не хотелось бы их ложить.» — Он виновато пожал плечами и протянул ей одежду. — «Это будет только на мгновение», — добавил он.

Она протянула руки, и он накинул на них одежду, повернулся и пошёл к двери. Она наблюдала, как он снова открыл дверь. На этот раз он оставил ключ в замочном пазу, а дверь за собой оставил открытой. Но он не очень далеко отошёл от комнаты. Сразу за дверью Августа увидела