Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести - Григорий И. Сидько

Собралось много. Вдруг вбежал

Весь в пене взмыленный посыльный.

Ему вливают в рот насильно

Оставшийся с обеда чай

И прикрепляют невзначай

Болтавшийся язык булавкой.

Собравшись с духом, он прочавкал:

«На Ромбе ебнулся клиент.

Для ретрансляции, в момент,

Был послан с рацией наблюдатель,

Но позабыл, видать, создатель

 Ему наполнить черепок —

Он обеспечить связь не смог»…

Мужчина глотнул вина и перевернул листок.

— Изложим диспозицию кратко:

Гора Кирпич. На «З» стене

С названьем Ромб висит палатка.

Там стонет, мечется в огне

Наш неудачный восходитель.

Как передал руководитель,

Бедра закрытый перелом,

Отрыв мошонки, тьма ушибов…

А вы одни спустить смогли бы,

Оставшись на стене втроем?..

Начспас прикинул: напрямик

От места травмы на ледник

По вертикали семь веревок.

Шесть рыл из тех, кто смел и ловок,

Потянут снизу тонкий трос,

Лекарств поднимут целый воз,

Воткнут больному промедола

И забинтуют признак пола.

Затем потянут вверх акью,

Под звуки свинга «Ай лав ю»,

В акье поднимут трос и шины,

Больного спустят прямо вниз,

А настоящие мужчины

Вверх попиздуют под карниз…

Отряд из тридцати засранцев

Потянет ночью весь комплект

Спецснаряженья под объект

И весь продукт для новобранцев,

Что спят на леднике Мырды,

Не чуя под собой беды.

Придется им тащить беднягу

От места спуска в Узункол.

Навек запомнится салагам,

Как первый выход их прошел.

Врач выйдет с головным отрядом,

Поселится с горою рядом,

По рации начнет учить —

Больного как и чем лечить.

Был разработан план блестяще,

Знал каждый, что куда он тащит,

 И мне вручить начальник рад

Жетон «Спасательный отряд»…

Выйдя из башни, Эдик, Андрей и Володя наткнулись на Валеру, сидевшего на полутемной скамейке рядом с симпатичной темноволосой девушкой.

— Настя, будь осторожна! — предостерег Эдик. — Это такой ловелас — страшный ходок по женщинам! Так что будь внимательна!

Девушка смущенно улыбнулась.

— Эдя, ты же знаешь — я однолюб! — сказал Валера укоризненно. — Между прочим, Настя готова целый месяц варить кашу на всю нашу ораву, если мы возьмем ее с собой на озера, — он обернулся к девушке, — или я ошибаюсь?

— А, Эдик? — с надеждой спросила девушка. — Если, конечно, можно…

— Давайте-ка, пойдем сейчас ко мне, — предложил Эдик, — и обмозгуем это дело. У меня еще где-то коньяк оставался…

— Я извиняюсь, но я отваливаю в шалаш, — сказал Андрей. — Жутко хочу спать.

— Да брось ты — это от вина, сейчас выветрится, — пообещал Эдик.

— Да нет, правда, — еле на ногах держусь.

— Ты найдешь шатер-то? — забеспокоился Володя.

— Надеюсь, — засмеялся Андрей.

Праздничное веселье, шум и крики достигли своего апогея.

Навстречу Андрею попались два совершенно упившихся парня в плавках — один с ледорубом, другой с горящим налобным фонариком.

На вышке бассейна девица в купальнике несильно от кого-то отбивалась.

Возле столовой девушка кокетничала с молодым человеком, курившим на скамейке.

— Что за имя такое — Тенгиз? — спрашивала она. — А может, ты какой чурка узкоглазый?

На аллее Андрея обогнали два мужика. Они вели под руки нетвердо держащуюся на ногах девушку в коротком платье и босоножках.

— А мне вы покажете слайды? — капризничала девушка.

— Покажем, покажем! — заверил один. — Только для этого нужна темная комната.

— И белая простыня, — добавил второй.

Из-за кустов доносился нестройный хор:

— Ты ножкой двинула

Чуть на вершок,

Какао вылила

На мой мешок…

Возле коттеджа под оглушительное «Ура!» кто-то поджег сигнальный факел.

— Чего орете?! — распахнулось окно на верхнем этаже. — Радуетесь, что живы остались?!

В шатре горела свечка. На койках полулежали юноши и девушки, завороженно глядя на седобородого мужчину в прожженной штормовке и сванке, помешивающего чай в эмалированной кружке. Андрей тихонько прошел в дальний угол и лег, скрипнув пружинами, на железную, с продавленной сеткой кровать.

— Ну, а еще что-нибудь такое же помните? — спросила седобородого одна из девушек.

— Надо подумать, — седобородый неторопливо отхлебнул из кружки. — Ну вот, к примеру… Знаете ли вы, почему альпинисты всегда спят в палатке головой к выходу?

— Ну, чтобы выбежать было проще… — послышались неуверенные голоса. — Может, от пожара?… Чтобы дышать было чем…

— Нет, не поэтому, — мужчина не спеша макнул в чай сухарь и отправил его в рот.

Андрей повернул голову набок. В откинутом пологе окна ветер легко покачивал освещенную фонарем ветку грецкого ореха.

— Альпинисты спят лицом к выходу для того, чтобы Эльбрусская Дева могла ночью разглядеть их лица, — седобородый отставил кружку в сторону. — А дело было так… Однажды, в далекие времена, одна группа решила подняться на Эльбрус. А была как раз весна. Небо было прозрачное, как хрусталь, и только над обеими вершинами — Восточной и Западной — висели чечевичные облака, мрачные вестники непогоды…

Таинственная громада Эльбруса хранила последние отблески заходящего солнца. У подножия бродили слоистые туманы, а обе вершины скрывались серебристыми, чечевичной формы облаками.

Пустые заиндевевшие от мороза кресла подвесной канатной дороги выплывали из метели, с монотонным зловещим скрежетом объезжали большой металлический барабан, прорезая глубокую щель в снежном надуве, и снова исчезали в густой молочной пелене.

В очередном кресле появился запорошенный снегом Андрей, в следующем — Володя, потом Валера, Эдик, Тюльпанов, еще какие-то люди. Спрыгивая на обледенелую площадку, они надевали рюкзаки и уходили вверх по вытоптанной в снегу, глубокой, в рост человека, траншее.

Миновав занесенные по крышу дома-бочки, все выстроились в цепочку, пробивая дорогу в отшлифованных непрекращающимися ураганами, бескрайних волнистых полях, бледно освещенных луной. Провода утонувшей в снегу линии электропередачи стелились над самой поверхностью склона. Горевшие на столбах лампочки раскачивались под ветром, отбрасывая на гладкую ледяную корку неверный колеблющийся свет.

Андрей шел впереди, по грудь проваливаясь в снег. Тяжело дыша, локтями пробивал спрессовавшуюся фирновую доску, подминал обломки под себя, утрамбовывал их сначала коленями, потом ботинками. Снова пробивал доску и снова утрамбовывал. На мгновение он остановился, зачерпнул снег и сунул в рот. За спиной послышался хриплый кашель. Андрей двинулся дальше, но через несколько метров упал без сил и отвалился в сторону, уступая дорогу позади идущим. Перед самым его лицом раскачивалась на проводе горящая лампочка. Стянув зубами обледенелую рукавицу, Андрей обнял ее замерзшими пальцами. Лампочка