Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Ну и бог с ним. Другого найдем.

«Другой» снял Олю в картине под названием «Калиостро». Роль у Ольги была крохотной, но зато премьера этого фильма была в лучшем кинотеатре Москвы – «Пегасе» на Триумфальной площади. После революции его, правда, переименовали в «Межрабпром», но коренные москвичи так и продолжали именовать его «Пегас». Этот кинотеатр был построен Ханжонковым в 1913 году и быстро завоевал главенствующее положение в Москве. Именно там устраивались самые громкие премьеры с участием Веры Холодной и Ивана Мозжухина, показывались фильмы с Чарли Чаплином и Максом Линдером… Теперь же, когда лучшие актеры покинули Россию, а фильмов снимали очень мало, появилась возможность и премьеру «Калиостро» устроить именно в этом элитном помещении. Ольга нашла в своем гардеробе более-менее приличное нарядное платье, а вот обувь у нее уже вся износилась за эти военные годы, и туфли она одолжила в костюмерной. Настоящие. Английские. Именно те, в которых и играла в фильме. Волосы она уже давно коротко подстригла на современный манер, и это ей очень шло. В общем, выглядела она прекрасно! И когда по окончании просмотра под бурные аплодисменты Ольга вместе с другими актерами вышла на сцену, зрители недоуменно спрашивали друг друга:

– А это что за красавица? Разве она была сейчас на экране?

Роль у Ольги была такая крошечная, что никто ее и не запомнил.

Следующая картина, в которой она снималась, называлась «Последние приключения Арсена Дюпена». В стране, где только недавно произошла революция и еще продолжалась Гражданская война, эта глупая и пошлая комедия успеха иметь не могла по определению. Да и актер, исполняющий роль этого Дюпена, был столь непривлекательным, что вся женская половина зрителей осталась к нему совершенно равнодушна. Некоторые его даже освистали.

– Не умеют снимать, – категорично заявил Ференц Яроши после премьеры. – Все лучшие режиссеры и актеры удрали кто в Париж, кто в Америку, а других в Советской России, видать, найти трудно.

– Обидно, – горько плакала Ольга. – Три картины, и все мимо! Неужели у меня так с кино ничего и не получится?

Глава четвертая

Тетя Оля уже давно должна была вернуться из турне по Украине, а между тем об уехавшей группе не было ни слуху ни духу. Из газет было известно мало что. Но «сарафанное радио» доносило, что Деникин начал наступление и активно теснил Красную армию, освобождая город за городом, в том числе и Киев с Харьковом. Все нервничали.

– Как в воду глядел, – переживал Станиславский. – Говорил ведь: идет война, нельзя ехать.

– Ужасно, – замирало сердце Немировича-Данченко от неизвестности. Где сейчас его кобылка? Жива ли?

Наконец только в июле в театре объявился один из уехавших.

– Слава богу! – вскочил с кресла Немирович-Данченко, увидев Николая Подгорного, входящего к нему в кабинет. – Вернулись! Живы!

– Живы. Только вернулся я один.

– А где же остальные? – испугался Владимир Иванович.

– Город взял Деникин… – произнес актер и вдруг слегка запнулся, как бы размышляя, что говорить дальше.

– Ну, ну! Говорите же, – нетерпеливо торопил Немирович. – Что произошло?

– Да, собственно, ничего. Группа решила продолжить гастроли…

– Продолжить гастроли? На территории, которую контролируют белогвардейцы? А вы? Почему вы не остались с ними?

– Я обязан был вернуться. У меня тут жена.

– Они тоже были обязаны! – выкрикнул Немирович-Данченко. – У них здесь театр!

– О нет, для всех это было совершенно невозможно. Если бы они отправились со мной в Москву, они должны были бы бросить все имущество: и декорации, и реквизит, и костюмы, – сказал Подгорный. – Ведь вы не представляете, с каким трудом я переходил линию фронта. Нет. Они правильно сделали, что остались. Когда красные вернутся в Харьков, то и они вернутся в Москву.

– А как наша ЧК отнесется к тому, что они играют там для белых? – выкрикнул Немирович и, нервно пробежав по своему кабинету, как он обычно делал в таком состоянии, вдруг неожиданно остановился, вероятно, найдя уже ответ на свой вопрос о том, что подумают в ЧК. – Николай Афанасьевич, вы ведь присутствовали, когда их ЗАСТАВИЛИ остаться и играть? Так? – произнес он, сделав акцент на слове «заставили».

– Совершенно верно, Владимир Иванович, – понял его намек Подгорный. – Именно что ЗАСТАВИЛИ!

⁂

– Они что, решили эмигрировать? – строго спросил Подгорного чекист на Лубянке, ведя допрос.

– Нет, что вы! Они вынуждены были подчиниться новым порядкам и играть спектакли. Ведь с ними жены, дети. Кроме того, все актеры уверены в скорой победе Красной армии. Ждут, что Харьков не сегодня завтра будет освобожден.

Нигде и никому Подгорный не говорил правды. Да и нельзя было ее говорить, чтобы не подвести своих товарищей. А на самом-то деле произошло вот что.

Когда актеры закончили второй акт «Вишневого сада», с улицы стал доноситься необычный шум. Антрепренер Леонидов выбежал посмотреть и опешил. Начинали-то они спектакль при власти большевиков, а теперь в городе уже были передовые отряды Деникина! Как в сказке! На радостях он помчался обратно в театр. Только что открылся занавес и были произнесены первые реплики третьего акта. Не обращая на это внимания, Леонидов выскочил на сцену и закричал:

– Господа! В городе Добровольческая армия. Красные бежали!

Что тут началось! Зрители повскакивали с мест, обнимались, плакали от счастья, целовались. То же самое творилось и на сцене. Когда наконец все успокоились, Леонидов объявил:

– Спектакль сейчас продолжится с того самого места, на котором остановились. Если кто-то хочет вернуться домой, просьба немедленно встать и покинуть зал.

Он подождал некоторое время, но никто не поднялся. Видно, те, кто хотел это сделать, уже были на улице.

– Тогда, господа, начинаем!

После спектакля вся группа, включая сотрудников, обслуживающих спектакли, собралась на экстренное совещание.

– Я предлагаю продолжить гастроли в Харькове, – обратился ко всем антрепренер. – Мы отрезаны от Москвы фронтом, а жить на что-то надо!

– Я – «за»! А после можем переехать в Крым, – обрадовался Массалитинов. – Там, говорят, хорошо!

– Крым – это великолепно! – ухватился за сказанное антрепренер. – Берусь в ближайшее же время организовать там гастроли.

– Чудесно, господа! – поддержала их и Маша Крыжановская.

– Я согласен, – произнес Качалов. – Уж коли мы оказались в таком положении…

– А как только появится возможность, мы все тут же вернемся в Москву, – подхватила Ольга Леонардовна.

– Ну конечно! Как только Деникин освободит Москву, сразу и вернемся. Ведь нас ждут в театре! – подал голос художник спектаклей и знаменитый гример Гремиславский. – У нас ведь, господа, с собой костюмы и реквизит идущих спектаклей. Как там без них играть?