Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Извините. Кормить корову нечем, надой очень маленький, – смутилась жена Шаляпина, Мария Валентиновна. – Своим детям только-только. Извините.

А еще и зима выдалась суровая. Дров достать было невозможно. В топку пошли мебель, книги…

– Всё! Не могу больше, – не выдержала Луиза. – Костя! Ты должен что-то придумать!

– Но что я могу? – теряется он, и вдруг его озаряет: – А знаешь что? Давай-ка отправимся с тобой в Сибирь. Будем пробираться под крыло Колчака. И внучку с собой заберем, а то ведь погибнет здесь. Кормить совсем нечем.

Ольга Леонардовна через Луначарского раздобыла для брата и Луизы разрешение на выезд из Москвы, и с наступлением весны они, взяв с собой маленькую Адочку, отправились на восток. С большими трудностями перебрались они через линию фронта за Урал. Константин хорошо знал здесь и местность, и людей. Ведь именно он строил тут железную дорогу. В Сибири правил Колчак. Красных там еще не было.

Глава вторая

Неспокойно в это время было и в Художественном театре. Некоторые актеры, не выдержав тот оскорбительный быт, в котором теперь оказались, тоже стали уезжать. Уехала в Ростов Мария Николаевна Германова, уехала к своей киевской семье начинающая «звездочка» Алла Тарасова, а весной 1919 года стала думать о проведении гастролей в сытой Украине и некоторая часть труппы. Инициатором поездки стал известный в Москве антрепренер и импресарио Леонид Давыдович Леонидов, устраивавший еще до революции большие заграничные турне Художественного театра. Он в это время находился в Харькове и звал их на месячные гастроли, уверяя, что в городе есть все продукты и можно откормиться.

– В Харькове и Киеве сейчас установлена крепкая советская власть, – говорил молодой актер Иван Берсенев, выступая на расширенном заседании правления театра. – Месячные гастроли не только поддержат здоровье актеров, но и финансово помогут театру.

– Это безумие – трогаться куда-либо, когда идет Гражданская война, – протестовал Станиславский.

– Вы правы, Константин Сергеевич, ни о каких гастролях сейчас и думать нельзя, – поддержал его заведующий труппой Лужский. – Я, к примеру, не смогу уехать, оставив здесь свою семью. А брать их с собой не имею права.

– Почему это? – удивился Качалов. – Мы с женой готовы не только ехать вдвоем, но еще и сына с собой возьмем. И всем предлагаю так сделать. В Москве голод! Мы не можем выжить на одной пшенке, которую нам выделяет государство, а в Харькове, как уверяет Леонид Давыдович, есть всё! Даже молоко, масло и мясо!

– Лучше есть одну пшенку, чем попасть под перестрелку и оказаться в гробу, – отрезал Лужский.

– Так вы, Василий Васильевич, просто боитесь?

– Да. Боюсь!

– А вот я уже ничего не боюсь, – высказался красавец Иван Берсенев.

– Я тоже уже ничего не боюсь, – подхватила Ольга Леонардовна.

– Вот это мне нравится, – воскликнул Качалов, с благодарностью взглянув на актрису. – Раз госпожа Книппер согласна ехать, можно везти чеховских «Дядю Ваню» и «Вишневый сад». Двух спектаклей, думаю, будет вполне достаточно?

– Две недели в Харькове, две недели в Киеве… Что ж, можно и только два спектакля, – высказался Массалитинов. – Еще можем и концерты играть…

– Уверен, мы соберем залы, подкормимся сами и еще в Москву что-нибудь привезем, – поддержал его актер Подгорный.

– Я готов сопровождать группу, – весомо сказал новый секретарь дирекции Бертенсон. – Пятьдесят процентов от сборов будем перечислять в театр.

Сергей Львович Бертенсон, бывший чиновник Дирекции Императорских театров, получил блестящее образование и утонченное воспитание в близкой к царскому окружению семье лейб-медика императорского двора. После большевистской революции он спрятался в Художественном театре, поступив на обыкновенную администраторскую работу.

– Смело беру на себя все функции обеспечения группы, – добавил он.

Народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский совершенно неожиданно поддержал идею этих гастролей.

– Почему бы и вправду не поехать, – решил он. – Этими гастролями Советская Россия всему миру покажет, что ее правительство поддерживает искусство и хочет наладить в стране нормальную мирную жизнь! Большевистская власть в Киеве и Харькове сейчас крепкая, бояться нечего.

Крепкая-то крепкая, а боевые действия на юге России, занятом войсками Деникина, все-таки шли, а потому на гастроли поехали лишь те, кто сам согласился тронуться в путь. По необходимости сделали вводы. Везли только два чеховских спектакля, как и предложил Василий Иванович Качалов, – «Дядю Ваню» и «Вишневый сад», – а также в концертном варианте сцены из «Карамазовых» и других спектаклей. Взяли только мягкие декорации. Всю мебель решили подбирать из того, что могут предложить местные театры. Реквизит тоже взяли лишь тот, который вряд ли можно будет найти на местах. Костюмы прихватили все. В начале июня 1919 года группа актеров и сотрудников Художественного театра двинулась в путь. Во главе этой группы Станиславский и Немирович-Данченко поставили Василия Ивановича Качалова. Ни один, ни другой не решился сам покинуть Москву, но оба пришли на Курский вокзал проводить бесстрашную группу своих актеров. Учитывая администраторские способности актера и режиссера театра Ивана Берсенева, руководство назначило его главным администратором группы, а Сергея Львовича Бертенсона – директором.

– Василий Иванович, – напутствовал Станиславский Качалова, – Очень прошу вас проследить, чтобы актеры играли ответственно. Обязательно проводите репетиции перед первыми показами и собирайте их всех вместе перед последующими спектаклями. Это помогает исполнителям находить правильный тон. Все-таки график у вас будет очень напряженный.

– Обещаю. Вам не будет за нас стыдно!

Немирович-Данченко также сказал каждому свое напутствие и лишь под конец задержался около Ольги. На его душе было неспокойно. Как будто он предчувствовал что-то нехорошее. Увидятся ли когда?

– Ольга Леонардовна, будьте там осторожны, – взволнованно сказал он, взяв ее за руку. – Время такое неспокойное.

– Да не волнуйтесь вы, Владимир Иванович, – весело ответила она. – Дайте я вас поцелую на прощание.

Она поцеловала его в щеку, он крепко пожал ей руку, а потом не выдержал, обнял и тоже поцеловал. Ну и пусть смотрят другие. А вдруг и вправду в последний раз видятся.

Поезд, в котором группа Художественного театра должна была тронуться в путь, стоял на запасных путях. Железнодорожное передвижение между городами в это время еще не было налажено. На станциях все вагоны брались пассажирами штурмом, а потому актеров сажали вдали от официального перрона. Всё было великолепно организовано. Вагон был наполовину первого класса, наполовину второго. На дверях каждого купе была записка с фамилией того, кто должен был в нем ехать. На самом вагоне висела табличка: «Вагон особого назначения. Вход запрещен!», а у входа в вагон стояли красноармейцы с ружьями наперевес. Они сопровождали их