Альманах «Российский колокол». «Новые писатели России». Литературная премия М. Ю. Лермонтова. Выпуск №3 - Альманах Российский колокол

Чтоб на свой лад всё в мире менять.

Коль владеешь рифмой, то негоже

Души ранимость не брать в расчёт,

А ваш гений не давал, похоже,

Силе обличения отчёт.

Можно убить словами своими,

Коль чувством такта не наделён.

Высказываньями его злыми

Ведь не я один был оскорблён.

Беспощаден он в своём сарказме,

Как железом калёным клеймил,

Обвиняя общество в маразме,

Всех против себя восстановил.

Возмущенье простых граждан – это

Моськи будто бы лай на Слона,

А вот дерзкое слово поэта

Сразить может, как Зевса стрела.

Я б способность, убивать словами,

Предложил оружием признать,

Тон тогда бы те не задавали,

Кто умеет рифмы сочинять!

Но, мой друг, как шапка Мономаха,

Тяжёл также и таланта крест.

Страшен бывает, как гнев монарха,

Поэта указующий перст.

Словом он, как огнём Прометея,

Пороки общества освещал,

Чтоб мы стали друг к другу добрее,

Лицо истины нам открывал.

Обладающий даром поэта,

В век наш пасквилей и эпиграмм

Имел острый язык и за это

Стал героем он собственных драм.

В свете считается почти долгом

По кумирам злословьем пройтись

И смотреть потом с тайным восторгом,

В тартарары летит когда жизнь.

Силой померяться хочет каждый

С тем, кто признанный в мире пиит,

И доказать хотя бы однажды,

Что пред ними он не устоит,

Всех убедят, что он самозванец,

А не какой-нибудь там талант,

Просто имеет сей голодранец,

Выбиться в люди ярый азарт.

Любят те, кто не достиг успеха,

Палки в колёса вставлять другим,

А потом восклицать ради смеха,

Что уходит гений молодым.

Мол, не способны те, в ком дар божий,

Долго на Земле существовать,

На Адама все они похожи,

До того, как Змей стал искушать.

Мы народ земной ведь закалённый,

Знаем, как себя нам защищать,

Ну а гений, он же отрешённый,

В облаках привык всегда витать.

У нас в запасе много уловок,

Чтоб поэта в капкан заманить,

В жизни он, как младенец, неловок,

Всех и каждого хочет любить.

Беспринципным за это представим,

Мол, не в ладу он с самим собой,

Другого выбора не оставим,

Кроме как думать, что он плохой.

А он, не видя, что закрыл тенью

Даже близких ему людей,

Поражается их превращенью

К славе ревнующих бунтарей,

Кои с другими согласье тоже

На его распятие дают,

Приговор выносят ещё строже,

Чем злодеям, за грош что убьют.

Доведут до белого каленья,

При народе осмеяв мечту,

Выставят его на обозренье,

Для позора приковав к кресту.

Простят разбойнику душегубство

А ему, как Христу, вменят грех,

Душ совращенье и словоблудство

И свершат казнь на глазах у всех.

Но облегченья не почувствуют,

Когда таланта зайдёт звезда,

В разговорах всё так же мудрствуют,

Но смысл высший ушёл навсегда.

Что достойны людского признанья,

Убедить всё пытаются свет,

А любви, несмотря на старанья,

Всё как не было к ним, так и нет.

Освобождая себе дорогу,

Верили, что будет легче жить,

Но только ближе не стали к богу,

Так как душу пришлось погубить.

Таланта в поэте отрицанье

Не возвело их на пьедестал,

За свои великие страданья

Он величиной всемирной стал.

Когда гений живёт между нами,

Светом будто всё озарено,

И мы сами светлей будто стали,

Как его вдохновенья зерно.

Преодолевать в себе нам надо

Меряться силой с ними искус.

Шлёт их бог нам, спасти чтоб от ада,

Вразумляли нас чтоб, как Иисус.

Не давали Лермонтова лавры

Покоя тем, кто всю жизнь мечтал

Предстать пред светом в триумфе славы

И народ чтобы их почитал.

Наступил поэт на те же грабли,

Что и Пушкин, великий собрат,

Не нашёл состраданья ни капли

У людей, что величья хотят.

Не сумел ни в ком найти опору,

Неприкаянный, как менестрель,

И никто не помог замять ссору,

Чтобы миром уладить дуэль.

Ангел мой, исходя из романа,

Никого поэт ваш не любил. —

Мать потерял, государь, он рано.

Деликатность никто не привил.

Рос совсем без родительской ласки,

Даже рядом с отцом быть не мог.

Оттого перестал верить в сказки

И стал рано душей одинок.

Не знал, какая бывает радость

От человеческой похвалы,

В людях видел к себе только жалость,

Ну а сердце желало любви.

Так разжечь он жаждал её пламень,

Что, как нищий, об этом молил.

Только кто-то бесчувственный камень

В руку страждущую положил.

И с тех пор перу лишь доверялся,

Не произнося желаний вслух,

Падшим Ангелом себе казался,

Мир к стенаньям которого глух,

А любить он умел очень страстно,

Даже жизнью пожертвовать мог.

Обвинили в цинизме напрасно,

Нам понять себя самих помог,

В глубь души героев проникаем,

Видя всё, что есть там в тайниках,

И таким, как есть, всё принимаем,

Не виним их в невольных грехах.

За семью печатями скрываем

Маленькие тайны мы свои

И прекрасный имидж предлагаем,

Где лишь добродетели одни.

А он взял на себя эту смелость

Показать закоулки души,

Никуда обаянье не делось,

Персонажи очень хороши.

А в Печорине, если признаться,

Себя видит ведь каждый из нас.

Чтоб нам лучше, чем есть мы, казаться,

Взять над кем-нибудь любим реванш.

И заметив в пылу азарта,

Что их ранит наш острый язык,

Не берём никогда слов обратно,

Так как первым быть каждый привык.

Вот и вы в тщеславье взбунтовались,

За удовольствие отомстить

Даже с трауром не посчитались,

Лишь бы победителем прослыть.

Дорогая, довольно,