Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал

потрескивает в кустарнике, как будто кругом мелко догорают костерочки или скребётся жук в спичечном коробке, но запах откуда-то (из леса, от озера – от леса, из озера?) идёт не палёный, а пьяняще… даже какой-то звеняще ночной, и в нём всё кристально ясно, свежо и легко – и в отношении дыхания и запаха, и в отношении звука… Кажется даже, что слышится лёгкое шипение шин, доносящееся с шоссе. Высоко вверху скрипят и как-то постукивают высокие мачты чёрных деревьев – это уже совсем нечто сверхъестественное, из сказочного леса, таинственного и жуткого…

В детстве всю неделю ждёшь передачи «В гостях у сказки»… Иногда она была один раз в две недели, и тогда казалось, что тянутся они очень долго… Но не из-за того, что время было пустое и серое, как у стариков и взрослых (теперь даже на меня что-то такое надвигается…), – наоборот, время тогда, в дворовом и домашнем детстве, настолько было само по себе, для себя, в себе, настолько насыщено событиями – историями, играми, сказками, – что дождаться обещанной, внешней, законно положенной ребёнку телесказки порой было крайне непросто!

…А где-то там, в вышине, сияют над всем этим звёзды, абсолютно спокойные и безопасные на расстоянии, молчат и светят, хотя и свет – это не молчание… и в каждый миг на нашей коже отражаются тысячи, миллионы мельчайше-рассеянных, никем не замеченных бликов со всей галактики, со всей лесоподобной вселенной!.. Какая-нибудь маленькая точечка, говорил мне он, необязательно «звёздочка» – это может быть целая галактика или даже система галактик. «Луна – как зеркало, это всего лишь, быть может, отражение нашей Земли». Ну кто ещё так скажет – просто, поэтично и загадочно?! И впрямь она – ночник особый, свет солнца отражённый – и тоже ещё рассеянный, как в том детсадовском стишке… – какое всё же чудо, какой-то сугубый замысел, непрямой путь, как при семяизвержении у мужчины!.. «Стал натягивать гамаши – / Говорят ему: “Не ваши!”» Свет, отражённый от щеки луны! От живота? Или бедра?! От ягодицы!..

Но штаны, так сказать, будут надеты – пусть и не «на ходу», но тоже быстро – как мы их обычно надеваем (вернее, надевали… и почему «мы»?!) поутру – валяющиеся за его раздолбанным, с торчащими железками писательским диваном (стола с таким названием нет) – главное, в темноте вовремя забросить за диван, чтобы ночью на них кто-то случайно не наблевал или ещё чего похуже!.. «Ночь пройдёт, наступит утро ясное… Солнце взойдёт!..» – напеваю, глядя на проснувшегося… ступая меж спящих… И едва успеешь проснуться – ослепительный свет бьёт в глаза из окна без шторки. Ослепительный не в смысле красивого прилагательного из школьного сочинения, но и не в смысле чего-то яркого и интересного, как в детстве или ещё недавно… а просто ужасно слепит глаза… Резкость, жара, ещё похмелье, негде помыться, нечем позавтракать, надо на работу…

…Лунное свечение похоже на советский чёрно-белый телевизор, маленький, с полукруглым выпуклым экраном, мерцающий голубоватым отсветом (однотонным!) за каждым окном, задёрнутым до половины – как будто вровень с линией горизонта! – простенькой занавеской. Смотрели его уже с вечера без света, дремали и засыпали, как моя бабушка – Муза… А я потом – с большим трудом и страхом! – выдёргивала штепсель из розетки. В этот момент бабушка просыпалась… Потом она купила телеящик новый – огромный, японский, с дистанционным управлением, потратив на него почти все деньги от проданной дачи. «Пусть хоть одна вещь у меня будет!» – техника тогда была недешёвой, и откуда-то заказала она его «с доставкой», чуть ли не из самой страны с красным солнечным кругом на флаге. Тут как раз Берлинскую стену разбирали – мы смотрели, – и, кажется, тоже ночью… «Солнечный круг, немцы вокруг, Гитлер пошёл на разведку!..» А мне больше нравился тот, маленький, с изображением, как поверхность Луны… Но его выбросили: «Он своё отпоказывал».

Да и «лунный пейзаж» стремительно изменился… Странные дела: чуть не у каждого нашего современничка, в каждой семейке-ячейке Адамсов есть свой персональный лунозаменитель, кусочек недневного светила, как в давнишнем кукольном мультике про бегемотика (вообще-то страшноватом), который поймал солнышко и по кусочку раздарил его друзьям. Всё красочное, вертится, такой калейдоскоп, а сказочного, чего-то общего – уже ни капли. Или эти «капли» давно уловлены, впитаны-вчитаны в товары для тех, кто по своему возрасту, казалось бы, уже не должен ждать непосредственной встречи со сказкой – прокладки, тампоны, стиральные порошки, кремы от морщин и для закрепления зубных протезов.

Говорят, что ягодицы в то время вообще не показывали, животы, бёдра – тоже крайне редко, да и то издалека; в ланиты также целовали крупным планом только сами знаете кого… Я это, слава богу, не застала. Моё, наверно, чуть ли не первое воспоминание – похороны Брежнева по тому ещё лунному телевизорику – и в любой день строгому (впоследствии ещё ставшему изменчивым по яркости и ширине экрана – совсем как ночное светило!), а тут уж совсем мрачному, чёрно-белому и занудному, совсем без какой-то сказочности. Особенно когда в самый торжественно-антисказочный момент внезапно гроб сорвался и грохнулся. Жуть! А уж бабушка как была строга, старая коммунистка: заставляла всё это целый день смотреть, не отпустила на улицу, запретила смеяться! Я совсем не понимала, в чём дело, и старалась напроказить. (Какое забавное слово – такое, помню, разно образнорадужное… Сейчас для меня оно всего лишь как пустые клетки из ч/б кроссворда!) Ягодиц я тоже никогда не видела. Полстрочки смайликов.

А если б видела, то посмеялась бы, наверное. Меня они почему-то никогда не интересовали. Это ему всё «жумпела́» снятся и мнятся (местная колбаса благородно именуется «Жупиков», а пиццерия – «СкороХот»!), так что он и сам не знает, как от них отмотаться, и иногда в этих несуразных снах постепенно горячее – легко, наверно, стремительно и незаметно – перетекает в нечто горящее. Он вскакивает и кричит. Спи, маленький! Спи, маленькая!

Ещё одна запись из его листков. Может быть, цитата, но меня, помню, сильно прошибло, как и про «грибницу бессознательного»: «Аксиома выбора (математика) – даже наша способность выбирать не самоочевидна». Дальше какие-то формулы и что-то про онтологию, «структуру ситуации», «связь бытия и события»… Может быть, я чересчур загоняюсь, но всё равно это вам не I’m thrilled (пусть и на фоне спецзаданий, рифтов и ашрамов) и не Иннокентий с его «хочу сегодня повелосипедить»!

Ну уж «бессознательное»: пошла Маша по грибы – иди и смотри! – в него, в него! – в под- и бессознательное. Ты прекрасна, слова нет!.. Ну уж дудки! Вот ведь угораздило! Держи карман! Ещё посмотрим! Получишь у меня! Не получишь!

Надо сознательно отсечь себя, как ножом грибника, вредоносный соблазняющий перст! Сплюнуть, как ангел Лаодикийский, с огненным взглядом