Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

С августа 1801 года началась новая страница в жизни Платова, в должности донского войскового атамана ему предстояло прожить оставшуюся жизнь, прожить со славой, в постоянных заботах о родном крае, в битвах и походах. С этого момента Матвей Иванович становился правителем огромного края, сопоставимого со многими тогдашними европейскими государствами. Недаром в 1807 году М. И. Кутузов, отвечая на вопрос французского генерала-дипломата Франсуа Себастиани, перечислявшего назначенных Наполеоном европейских монархов, и спросившего в этом контексте: «Что такое казачий атаман Платов?», ответил: «Это что-то похожее на вашего вестфальского короля»[228]. И в самом деле, по территории Земля Войска Донского значительно превосходила размеры многих среднеевропейских королевств и герцогств. Население Дона к 1803 году составляло около 400 тысяч человек, в том числе – 115 695 казаков всех возрастов[229].

Вскоре после назначения на пост войскового атамана Матвей Иванович был приглашен Александром Первым в Москву на «торжественную коронацию и священное миропомазание»[230]. Коронационные торжества должны были проходить в середине сентября 1801 года.

Уже на въезде в первопрестольную Платов увидел огромные толпы народа, волнующегося в ожидании столь редкого, важного и зрелищного события, как императорская коронация. По улицам Москвы в сопровождении драгун ездили герольцы с трубачами и литаврщиками и, останавливаясь в людных местах, читали для собравшегося народа объявления о порядке предстоящей коронации[231].

Разместившись в отведенном ему доме, Платов представился приехавшему сюда восьмого сентября императору Александру Первому в новом качестве донского войскового атамана и получил аудиенцию. Она состоялась в Слободском дворце Кремля, который до пожара 1812 года являлся основной московской резиденцией императора. Платов ознакомил царя «с некоторыми важнейшими сведениями, до благосостояния вверенного ему края касающимися». Волнуясь больше, чем на поле боя с турками или персами, Платов сказал на императорском приеме: «Премилосердный государь! В полноте ощущаем милости твои. Вашему величеству благоугодно было поставить меня начальником того края, которым вскормлен, и которому всем обязан. Какую благодарность имею я повергнуть к августейшим стопам твоим: недостойны по способностям, малый в услугах; но столь важной твоей милостью взысканный! Государь! Повели раскрыть сердце моё, и узрим, что оно ничем другим не горит, как токмо желанием положить весь живот мой за тебя, за веру, за Отечество. Всесильный Бог наставит меня в сём трудном пути, а премудрость твоя подкрепит и вразумит меня. Государь! Не прощения или снисхождения осмелюсь испрашивать; но строгого наказания, если хотя на секунду отступлю от воли твоей, всегда согласной с выгодами и пользой моего края родного, которому отслужить оправданием высочайшей доверенности твоей и неукоснительным исполнением приказаний твоих, благость твоя открыла мне теперь самый благоприятный случай»[232].

Выслушав атамана, император «изволил похвалить его усердие, подтвердить его надежду на него». Затем царь представил Платова обоим императрицам: своей супруге Елизавете Алексеевне[233] и матери Марии Федоровне, с которой Платов был знаком еще с 1791 года. С удивлением отметил Матвей Иванович, что его имя уже известно в Москве, и «народ, вспоминая о его заслугах, превозносил его имя»[234].

В воскресенье 15 сентября 1801 года в Успенском соборе Кремля состоялась коронация Александра Первого[235]. Донской атаман был свидетелем и участником этого поразительного по красоте и торжественности зрелища, находясь непосредственно в Кремле. Сам Платов не оставил воспоминаний о коронации Александра Первого, но о ее ходе мы можем судить по довольно подробному описанию очевидца коронации – Ивана Алексеевича Второва, литератора, мемуариста, библиофила, знакомого А. С. Пушкина, И. А. Крылова, Ф. В. Булгарина, Н. М. Карамзина, гостившего в это время в Москве и попавшего в Кремль по пригласительному билету.

«От Красного крыльца до Успенского собора, от оного до Архангельского, а от сего до Благовещенского соборов сделаны были переходы и покрыты алым сукном, – писал Второв. – По Красному крыльцу стали лейб-гусары с обнаженными саблями; по обеим сторонам переходов кавалергарды и рейтары конной гвардии, пешие. Императорский великолепный балдахин несен был первоклассными чиновниками. Под сим балдахином прошли в Успенский собор вдовствующая императрица, государь и его супруга. В сем Успенском соборе у всех стен были также сделаны места в виде амфитеатра для иностранных посланников и первоклассных чиновников (как видел я прежде по благосклонности знакомых мне бывших при сем строении князя Степана Борисовича Куракина[236] и Степана Григорьевича Мельгунова[237]. Митрополит Платон[238] совершал тамо известный обряд миропомазания и коронации Государя и его супруги. В церкви были только чиновники первых пяти классов и высшее духовенство, а мы, простые зрители, бывши во внутренности Кремля, не могли видеть сего обряда, но возвещаем был всем оный залпами из ружей стоящих в Кремле гвардейских полков, пушечною пальбою и колокольным звоном в сие время. От грома орудий и звона колоколов нельзя было слышать ни слова между собою сидящим друг возле друга. День был с утра пасмурный, но часу в двенадцатом и, кажется, в то время, как совершился обряд коронации, блеснуло солнце; первый луч его, как я помню, играл в бриллиантах короны вдовствующей императрицы, когда она одна со своею свитою возвращалась из Успенского собора и восходила на Красное крыльцо. Вскоре после того Государь император с супругою проходили из Успенского собора в Архангельский, а из него в Благовещенский по переходам, крытым алым сукном, под балдахином. На нем был мундир гвардии Преображенского полка и сверху порфира, на голове корона, а в руках скипетр и держава, возле его шла императрица также в короне и порфире, за ними шли первостепенные вельможи и несли царские регалии. Граф Алексей Григорьевич Орлов[239] нес подушку, на которой кладется корона. Он был в старом екатерининском мундире с красным исподним платьем, во всех орденах. Граф Михаил Федотович Каменский[240], граф Николай Петрович Шереметев[241] и проч. и проч. За вельможами шли депутаты от всех губерний. Отряды кавалергардов и конногвардейских рейтар пешие, в авангарде и аръергарде сопровождали всю процессию. Великий князь Константин Павлович… с обнаженным палашом командовал сими отрядами. Когда проходила вся сия процессия из Архангельского в Благовещенский собор, то переходы сделаны были от наших мест, где мы сидели, не далее трех шагов, следовательно, я видел весьма близко все лица, составляющие сей кортеж. Пушечная пальба и звон колоколов гремели по всей Москве.

Надобно сказать о количестве зрителей бывших внутри Кремля… Мы вошли в Кремль чрез Боровицкие ворота и сидели в амфитеатре, сделанном между Архангельского и Благовещенского соборами, а потому