Тревожное поколение. Как Великое подключение детства вызывает эпидемию душевных болезней - Джонатан Хайдт

общается в социальных сетях, – вызывает долгосрочные структурные изменения в мозге, особенно если действия вознаграждаются. Именно поэтому культурный опыт меняет мышление, и молодые люди начинают чувствовать себя американцами вместо японцев или переключаться в режим исследования вместо режима защиты.

Второй тип изменений мозга, происходящих в детстве, называется миелинизацией. Это процесс покрытия аксонов нейронов изолирующей оболочкой из жирового материала, ускоряющей передачу сигналов по дальним связям. Пониженная скорость прореживания и миелинизации связана с главным компромиссом человеческого развития: детский мозг обладает огромным потенциалом (и может развиваться во многих направлениях), но его способности ограничены (и он не справляется с обработкой информации так же хорошо, как мозг взрослого). Однако по мере прореживания и миелинизации эффективность детского мозга повышается, и он фиксируется во взрослой конфигурации. В разных частях мозга этот процесс происходит в разное время, и каждая блокировка потенциально завершает чувствительный период. Точно так же твердеет цемент: попытайтесь написать свое имя на свежем бетоне, и оно быстро исчезнет; дождитесь, пока бетон полностью высохнет, и палец вообще не оставит следа. Но если подгадать момент перехода, ваше имя останется навечно[194].

Поскольку прореживание и миелинизация ускоряются в начале полового созревания, изменения в опыте детей в эти годы могут иметь значительные и долгосрочные последствия[195]. В своем учебнике по подростковому возрасту психолог по вопросам развития Лоуренс Стейнберг отмечает, что юношеский период далеко не всегда проходит тяжело сам по себе. Скорее в это время мозг более уязвим к воздействию постоянных стрессовых факторов, которые могут привести к психическим расстройствам, таким как генерализованное тревожное расстройство, депрессия, расстройства пищевого поведения и злоупотребление психоактивными веществами. Стейнберг добавляет:

Повышенная восприимчивость к стрессу в подростковом возрасте – конкретный пример того, что половое созревание делает мозг более податливым, или «пластичным». Из-за этого подростковый период становится как временем риска (поскольку пластичность мозга увеличивает вероятность того, что воздействие стрессового опыта причинит вред), так и окном возможностей для работы над благополучием подростков (поскольку та же пластичность повышает эффективность действий, направленных на улучшение психического здоровья)[196].

Таким образом, половое созревание – это период, когда мы должны уделять особенное внимание тому, что переживают наши дети. Физические условия, включая питание, сон и занятия спортом, важны на протяжении всего детства и подросткового возраста. Однако из-за существования чувствительного периода для культурного обучения, который совпадает с ускоренной перестройкой мозга и начинается одновременно с половым созреванием, первые несколько лет пубертата заслуживают особого внимания.

Блокаторы опыта: зацикленность на безопасности и смартфоны

В отличие от хищников, которые эволюционировали, чтобы получать большую часть питательных веществ из плоти других животных, люди всеядны. Чтобы получать все необходимые витамины, минералы и фитохимические вещества, нам нужно потреблять самые разнообразные продукты. Ребенок, который ест только «белую» пищу (макароны, картофель, курицу), будет страдать от дефицита питательных веществ и повышенного риска таких заболеваний, как цинга (вызванная серьезным дефицитом витамина С).

Аналогично люди – социально и культурно адаптируемые существа, которым необходим разнообразный социальный опыт, чтобы вырасти гибкими компетентными взрослыми. Поскольку дети антихрупкие, важно, чтобы этот опыт включал в себя долю страха, а также конфликта и социальной изоляции (но не слишком много). Зацикленность на безопасности – блокатор такого опыта. Из-за нее дети не получают того количества реальных проблем и испытаний, которое им необходимо.

Так сколько же стресса и трудностей нужно ребенку, чтобы расти? Стейнберг отмечает, что «стрессовые переживания» – это «те, что могут причинить вред». Я обратился к нему с вопросом, согласен ли он, что дети антихрупкие и нуждаются в краткосрочных стрессорах – например, исключении из игровой группы на один день – для развития устойчивости и эмоциональной силы. Он согласился с моим мнением и добавил два уточнения к утверждению о стрессовых переживаниях.

В первую очередь он отметил, что хронический стресс (который длится днями, неделями или даже годами) намного вреднее острого стресса (который возникает быстро, но не длится долго; например, обычный конфликт на детской площадке). «При хроническом стрессе гораздо сложнее адаптироваться, восстановиться и стать сильнее», – написал он. Второе уточнение заключалось в том, что «существует обратная U-образная зависимость между стрессом и благополучием. Небольшой стресс полезен для развития, но сильный стресс, острый или хронический, вреден».

К сожалению, с 1980-х годов американцы, британцы и канадцы начали устранять стрессоры и трудные моменты из жизни детей. Многие родители и школы запрещали занятия, которые могли подвергать детей риску, причем не только физическому, но и эмоциональному. Зацикленность на безопасности подразумевает отмену детской самостоятельности. Особенно это касается занятий на открытом воздухе (например, игры в футбол без взрослого судьи), ведь именно так на теле появляются синяки, а на душе – раны.

Зацикленность на безопасности обрушилась на миллениалов в 1980-х годах, а в 1990-х процесс ускорился[197]. Однако быстрое ухудшение психического здоровья началось в 2010-х годах и затронуло не миллениалов, а поколение Z[198]. Только с появлением второго блокатора опыта – смартфона – показатели стали расти.

Конечно, использование смартфона – тоже опыт. Интернет открывает портал к бесконечным знаниям, которые предлагают википедия, ютьюб, а теперь и ChatGPT. С его помощью молодые люди находят единомышленников, чьи интересы варьируются от выпечки и книг до экстремальной политики и анорексии. Благодаря смартфонам подростки без труда остаются на связи с десятками людей круглые сутки, присоединяясь к ним в похвалах или порицании других.

На самом деле смартфоны и прочие цифровые устройства приносят детям столько впечатлений, что возникает серьезная проблема: интерес к неэкранным формам опыта снижается. Смартфоны подобны кукушке, которая подкладывает яйца в чужие гнезда. Кукушонок вылупляется раньше собратьев и быстро выталкивает другие яйца, чтобы присвоить всю еду, принесенную ничего не подозревающей матерью. Аналогично, когда в жизни ребенка появляется смартфон, планшет или игровая приставка, они вытесняют большинство других занятий. В итоге ребенок часами сидит неподвижно (шевеля одним только пальцем) и завороженно смотрит в экран, игнорируя все остальное. (Конечно, то же бывает верно и для родителей: семья может сидеть за гаджетами «вместе, но в одиночестве».)

Можно ли считать экранные впечатления менее ценными, чем реальный физический опыт? Когда речь идет о детях, чей мозг эволюционировал в ожидании определенных впечатлений в определенном возрасте, ответ – твердое «да».

Общение с помощью текста и эмодзи не настраивает те части мозга, которые «ожидают» разговоров, сопровождаемых выражениями лица, изменением тона голоса, прямым зрительным контактом и языком тела. Не удивительно, что подростки не развивают социальные навыки реального мира на уровне взрослых, ведь большинство их социальных взаимодействий происходят в Сети