Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов

Он направился к двери, остановился на пороге:

— Удачи на выборах, Харитон. Но без меня.

Дверь закрылась с глухим стуком. Воронцов остался один в кабинете, где сумерки сгущались, а тени от мебели становились длиннее. Он опустился обратно в кресло, откинулся на спинку, закрыл глаза.

Арсений сломался. Германн предал род, перейдя на сторону Платонова. Из трёх сыновей патриарха остался только он — Харитон, старший. Тот, кто должен был возглавить род и свершить месть. Но как?..

Глава рода открыл глаза, уставившись в потолок. Холодный расчёт начал вытеснять ярость. Нужно было думать трезво. Анализировать ситуацию без эмоций.

Факты были жестокими. Сабуров — бывший князь с огромной суммой из неизвестных источников — подтянул все доступные войска. Наёмные роты, элитный отряд от Гильдии Целителей, боевые маги из Боярского ополчения. Результат? Разгром. Полный, унизительный разгром без серьёзных потерь для Платонова.

Харитон поднялся, подошёл к окну. На улице зажглись фонари, освещая брусчатку мягким жёлтым светом.

На рынке наёмников оставались компании, готовые взяться за заказ. Но кто из них пойдёт на Угрюм, видя, как погибли предшественники? Наёмники — не фанатики. Они торгуют жизнями за деньги, но не идиоты, чтобы лезть в откровенную смертельную яму. А даже если бы такие безумцы и нашлись — где взять средства? Владимирское княжество разорено войной. Казна пуста. Боярство потеряло значительную часть состояний. Кто даст деньги на очередной поход против Платонова?

Боярское ополчение? Харитон усмехнулся горько. Из тех, кто ходил под стены Угрюма, кто-то погиб, кто-то попал в плен, остальные потеряли всякое желание воевать. Во второй раз на Угрюм не пойдут даже под угрозой меча. Страх сильнее долга.

Гильдия Целителей? Они потеряли элитный отряд усиленных бойцов. Едва ли пришлют подкрепление снова. Если вообще пришлют. Гильдия не занимается благотворительностью — им нужны гарантии успеха и выгода. А какие гарантии может дать Харитон после такого разгрома?

Глава рода сжал кулаки. Прямая военная месть невозможна. По крайней мере, сейчас. Нужно было принять эту горькую правду.

Но это не означало отказа от мести вообще.

Харитон вернулся к столу, достал из ящика бумагу, ручку. Начал записывать мысли, выстраивая новую стратегию.

Даже если он выиграет выборы и станет князем, быстрого физического уничтожения Платонова ждать не стоило. Значит, нужно бить по другим направлениям. По финансам. По экономике. Лишить врага доступа к княжескому трону — это замедлит его восхождение, отнимет ресурсы, которые он мог бы использовать для укрепления позиций.

А дальше — удушение. Торговое эмбарго. Запрет на продажу товаров из Владимирского княжества в Угрюм. Санкции против тех, кто ведёт с ним дела. Промышленный шпионаж — выкрасть технологии, разработки, секреты производства. Экономические препоны на каждом шагу.

Платонов силён в бою. Но сможет ли он противостоять удушению экономикой? Острог растёт, ему нужны ресурсы, торговые связи, инвестиции. Перекрыть всё это — и рост остановится. А без роста Угрюм останется просто укреплённой деревней в Пограничье, не представляющей угрозы.

Харитон продолжал писать, выстраивая план. Связи отца среди боярства пригодятся. Контакты в торговых гильдиях. Влияние на таможню — благо Кисловский возглавляет эту структуру, и с ним можно договориться. Даже если Харитон не победит на выборах, он сохранит достаточно власти, чтобы делать жизнь Платонова невыносимой.

Месть не обязательно должна быть быстрой. Иногда медленное удушение эффективнее одного удара меча.

Глава рода Воронцовых отложил ручку, посмотрел на исписанные листы. План обретал форму. Чёткую, реализуемую форму.

Он не отступит. Не простит. Не забудет.

Платонов заплатит за смерть отца и племянников. Может, не сегодня. Может, не завтра. Но заплатит. Харитон Воронцов позаботится об этом.

Глава 8

Вернувшись во дворец, я сразу направился из гостевых покоев в соседствующий с ними кабинет. Ярослава отправилась отдыхать — день выдался насыщенным, а завтра предстояли новые встречи. Я же опустился в кресло за массивным письменным столом красного дерева и достал магофон. Часы на стене показывали половину одиннадцатого вечера — не самое подходящее время для звонков, но мой рабочий график, увы, заставлял моих подчинённых подстраиваться под мой ритм.

Набрал номер Стремянникова. Длинные гудки. Пётр Павлович наверняка уже собирался спать — юрист славился размеренным образом жизни и строгим распорядком дня. Наконец, щелчок соединения.

— Прохор Игнатьевич? — голос адвоката звучал настороженно. — Что-то случилось?

— Добрый вечер, Пётр Павлович, — начал я, сохраняя деловой тон. — Извините за поздний звонок, но мне нужна консультация по одному вопросу. У вас есть минут десять?

— Разумеется, — Стремянников мгновенно переключился в рабочий режим — отличный специалист. — Слушаю вас.

— Речь о военнопленных, — сразу перешёл я к делу. — У меня как у маркграфа Угрюма около двухсот человек из боярских родов Владимирского княжества. Многие из них имеют право голоса в Боярской думе. Положение нестандартное, нужна консультация по правовым аспектам содержания пленных и возможным вариантам освобождения в зависимости от различных вариантов развития ситуации.

Повисла пауза. Слышно было, как Стремянников что-то записывает — наверняка основные тезисы разговора.

— Давайте разберёмся в правовой ситуации, — произнёс адвокат наконец. — Между Маркой Угрюм и Владимирским княжеством формально продолжается война. Верно?

— Верно, — подтвердил я. — Сабуров объявил мне войну от имени княжества. Мирный договор не подписан.

— Следовательно, применяются нормы военного права, — продолжил юрист. — Вы озвучили условия плена после взятия Владимира?

— Да. Всем гарантирована жизнь и свобода после окончания конфликта, — вспомнил я свои слова в Боярской думе.

— Превосходно. Это ключевой момент, — в голосе Стремянникова послышалось удовлетворение. — Вы действовали в строгом соответствии с нормами ведения войны. Согласно соглашениям Содружества о гуманном обращении с пленными, возвращение их — законный предмет мирных переговоров. Но именно мирных, Прохор Игнатьевич. До подписания такого договора отпускать пленных нельзя по нескольким причинам.

— Догадываюсь, но буду рад услышать конкретику, — отозвался я.

— Во-первых, — Стремянников заговорил чуть быстрее, явно входя во вкус, — Владимирское княжество официально не отказалось от претензий к Угрюму, объявленных Сабуровым. Формально вы всё ещё враги. Во-вторых, мирный договор некому подписывать — князя нет, есть временный вакуум власти. В-третьих, и это самое важное: отпускать пленных до окончания войны означает нарушение правовых норм и создание опасного прецедента.

Я откинулся на спинку кресла, обдумывая его слова. Логика была железной.

— То есть я связан собственным обещанием, — констатировал я.

— Именно так, — согласился юрист. — И это хорошо, Прохор Игнатьевич. Это показывает вас как правителя, соблюдающего законы даже тогда, когда они ограничивают ваши действия. Но давайте рассмотрим различные сценарии развития ситуации с выборами.

— Слушаю.

— Первый