Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов

вариант: вы избраны князем Владимирским, — начал Стремянников методично. — В этом случае пленные маркграфа Платонова автоматически становятся подданными князя Платонова. Конфликт прекращается сам собой — один человек в двух ипостасях не может воевать сам с собой. Пленные приносят присягу новому князю и мгновенно освобождаются. Никаких переговоров, формальностей, задержек. Чисто юридически это самый простой вариант.

Элегантное решение, ничего не скажешь. Я уже представлял лица бояр, когда они поймут эту связь.

— Второй вариант? — подтолкнул я юриста.

— Некий враждебный вам кандидат избран князем, — продолжил Пётр Павлович, и в его голосе появились осторожные нотки. — Конфликт затягивается. Возможно, без активных боевых действий, но формально война продолжается. Освобождение пленных откладывается на неопределённый срок. Возвращение родных будет зависеть от доброй воли человека, желающего мести Угрюму. Сами понимаете, насколько это… проблематично.

— Проблематично, — эхом повторил я. — Мягко сказано.

— Третий вариант: избран лояльный вам кандидат, — Стремянников перешёл к последнему пункту. — В этом случае потребуется полноценный процесс мирных переговоров. Согласование множества деталей: границы, компенсации, гарантии безопасности, торговые соглашения. Прохождение всех формальностей и бюрократических процедур. Освобождение пленных произойдёт только после ратификации договора. По времени это недели, возможно месяцы.

Я потёр переносицу, чувствуя, как нарастает усталость. Правовая казуистика — это болото, в котором я никогда не чувствовал себя комфортно. Дай мне понятного врага на поле боя, и я знаю, что делать. Но эти юридические тонкости…

— То есть для пленных и их семей лучший вариант — моя победа на выборах, — резюмировал я.

— Безусловно, — подтвердил Стремянников. — И это совершенно законный аргумент, Прохор Игнатьевич, — похоже мой собеседник следи за развитием ситуации и знал, что именно происходит во Владимире. — Вы не используете пленных как заложников, не угрожаете им. Вы просто следуете букве закона. Ваша победа — это самый быстрый и безболезненный способ вернуть людей домой.

— Спасибо, Пётр Павлович, — поблагодарил я искренне. — Вы как всегда чётко разложили ситуацию по полочкам.

— Всегда к вашим услугам, — отозвался юрист. — Если понадобится дополнительная консультация, звоните в любое время.

Отключив связь, я некоторое время сидел неподвижно, глядя в темноту за окном. Фонари освещали площадь перед дворцом мягким жёлтым светом. В особняках и усадьбах Владимира семьи пленных бояр жили в неведении — не зная, живы ли их родные. Они ждали вестей о своих пленных родичах. Ждали, не понимая, что срок их возвращения решится не на поле боя, а в Боярской Думе.

Нужно было действовать. Но как именно?

Набрал номер Коршунова. Родион ответил на третьем гудке — судя по фоновым звукам, он всё ещё не спал.

— Вовевода, — поздоровался разведчик, — чую, не ради болтовни звоните в такой час.

— Верно чуешь, Родион Трофимович, — согласился я. — Нужно обсудить стратегический вопрос. Пленные бояре.

— О-о, — протянул Коршунов. — Козырная карта, ядрёна-матрёна! Что задумали?

— Семьи не знают, что их родные живы, — начал я, формулируя мысль. — Но знать должны. Вопрос в том, как донести информацию. Что думаешь?

— Мои ребята могут слить списки через информаторов, — немедленно предложил Коршунов, и я услышал в его голосе азарт профессионала. — Деликатно, незаметно. Донесём до нужных семей через третьи руки. Можно шёпотом, через слухи. Добавим намёки, что судьба пленных зависит от исхода выборов. Немного неопределённости, чтобы люди сами додумывали худшее. Или пусть наши люди прямо скажут, кого поддерживать, если хотят вернуть родных. Классическая работа — давление через страх и неизвестность. Вы остаётесь в стороне, руки чистые, а бояре сами побегут голосовать как надо.

Предложение было разумным с точки зрения циничной тактики. Эффективным. Проверенным веками. Но что-то внутри меня категорически сопротивлялось. Возможно, я и позвонил начальнику разведки, чтобы убедиться, что не хочу этим подобным путём.

— Нет, — отрезал я твёрдо. — Никаких слухов, шёпота и намёков. Судьбы людей — не предмет для закулисных игр. Всё будет официально и открыто. Я публично объявлю списки пленных, их состояние здоровья, условия содержания и чёткие, понятные условия освобождения. Без двусмысленностей. Без угроз. Только факты и закон.

Пауза. Коршунов явно не ожидал такого ответа.

— Официально? — переспросил он осторожно, и в голосе появились сомнения. — Прохор Игнатич, это… понимаю вашу позицию, но не лишаете ли вы себя рычагов давления? Когда всё в открытую, люди перестают бояться.

— В том-то и разница, Родион. Я не хочу, чтобы они боялись. Я хочу, чтобы они понимали ситуацию и делали осознанный выбор на основе фактов, а не под давлением страха и слухов. Официальное объявление точно так же создаст общественное давление на Думу, но покажет меня как ответственного правителя, соблюдающего закон и заботящегося о пленных. А не как интригана, который шантажирует боярство через подпольные каналы и играет на нервах семей.

— Чешу репу, — признался Коршунов. — С одной стороны, вы правы. С другой… Воронцов и его сторонники могут вывернуть ситуацию по-своему. Скажут, мол, Платонов шантажирует боярство списком заложников.

— Пусть попробуют, — усмехнулся я. — У меня будет официальный документ от юриста с корректными формулировками. Там не будет ни слова угрозы — только констатация правового статуса пленных согласно военному праву и условия их освобождения по закону. Семьи узнают из официального источника, что их родные живы, здоровы и содержатся в достойных условиях. Узнают, что освобождение произойдёт после окончания конфликта — это требование закона, а не моя прихоть. И сами сделают выводы о том, какой исход выборов ускорит возвращение близких домой. Логика, а не страх.

— Ловко, — оценил разведчик. — Чистыми руками грязную работу сделать. Уважаю, маркграф.

— Родион, твои люди мне понадобятся для другого, — продолжил я. — После официального объявления нужно будет отслеживать реакцию. Как семьи воспримут информацию, что говорят в местных салонах, кто из глав родов меняет позицию. Справишься?

— Так точно, — отозвался Коршунов, и в голосе появилось понимание. — Наблюдение и анализ. Это мы умеем. Кое-где уже есть слуги прикормленные… Как только объявите официально, мои ребята начнут собирать информацию о реакции.

Отключив связь, я набрал короткое сообщение Стремянникову:

«Пётр Павлович, прошу подготовить официальный документ со списками пленных и условиями их содержания. Важны корректные юридические формулировки. Нужно к полудню».

Отправив сообщение, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Всё складывалось в цельную картину. Боярские семьи так или иначе поймут, что быстрее всего вернуть родных можно, если на престоле окажусь я.

Изящное решение. Легальное, прозрачное, эффективное.

Поднявшись из-за стола, я отправился в спальню, на ходу скидывая одежду.

* * *

Вечер следующего дня застал меня у зеркала в гостевых покоях дворца. Я поправил воротник парадного костюма — тёмно-синяя ткань с серебряным шитьём, на груди орден Святого Владимира 1-й степени. Не самый удобный наряд для человека, привыкшего к