Повесть о прекрасной Отикубо. Повесть о старике Такэтори - Автор Неизвестен

Дядя его с материнской стороны в прежнее время был начальником ведомства торжеств и церемоний, но заслужил в свете славу вздорного глупца, так что никто не хотел водить с ним знакомства. У него был старший сын, известный под именем хёбу-но сё[32], отъявленный дурак, каких мало.

Митиёри наведался к нему в гости.

– Что, хёбу-но сё дома? – спросил он у его отца.

– Сидит отшельником у себя в комнате. Он ведь носа никуда не кажет. Говорит, что люди над ним смеются… Вот бы вы, молодые люди, научили моего сына обходительности и светским манерам, чтобы он не чуждался общества. Я в его годы был в точности таким. Сын мой очень чувствителен к насмешкам. Если бы он приучил себя переносить их спокойно, то мог бы служить хоть во дворце самого государя.

– Я его не оставлю, положитесь на меня, – успокоил Митиёри старика и прошел в комнату своего двоюродного брата.

Тот еще не вставал с постели. Вид у него был достаточно смехотворный и нелепый.

– Ну, вставай, вставай скорее! У меня к тебе разговор, – сказал ему Митиёри.

Хёбу-но сё потянулся, зевнул во весь рот, наконец неохотно поднялся с постели и стал умываться.

– Почему ты ко мне никогда не приходишь?

– Люди надо мной насмехаются, вот меня и берет робость, – ответил хёбу-но сё.

– Чего же тебе робеть в моем доме, мы ведь с тобой не чужие, – возразил ему Митиёри. – А почему ты до сих пор не женился? Одному жить невесело.

– Никто не позаботился сосватать мне невесту. Но, по правде сказать, мне и одному хорошо.

– Что же, ты хочешь весь свой век прожить холостым?

– Да нет, я жду, чтобы кто-нибудь нашел мне невесту…

– Ну, так я буду твоим сватом. У меня есть на примете хорошая невеста для тебя.

Хёбу-но сё, как и следовало ожидать, обрадовался, рот его расплылся в улыбке. Лицо у него было какой-то неприятной белизны, белое-белое, как снег, и смахивало на лошадиную морду, шея несоразмерно длинная. Огромный нос выступал вперед самым удивительным образом. Казалось, хёбу-но сё вот-вот заржет, закусит удила и помчится вскачь. Не мудрено, что он возбуждал у людей неудержимый смех.

– Вот радостная весть! А кто ее отец?

– Она – четвертая дочь тюнагона Минамото. Правду сказать, ее сватали мне самому, но у меня есть возлюбленная, с которой я связан нерасторжимыми узами, и потому я решил уступить эту невесту тебе. Свадьба назначена на послезавтра, будь к ней готов.

– А если родные невесты будут недовольны такой заменой, если надо мной опять начнут смеяться, что тогда? – нерешительно спросил хёбу-но сё.

«Такой болван, а вот ведь как сильно чувствует людские насмешки», – подумал Митиёри. И смешно-то ему стало, и жаль незадачливого юношу.

– Ну что ты, никто не будет смеяться! – сказал он самым успокоительным тоном. – Ты вот что скажи им: «Я с самого начала этой осени тайком посещал вашу дочь Синокими, как вдруг дошли до меня слухи, что мою возлюбленную выдают замуж. Жених ее – мой близкий родственник, я и пошел к нему поговорить откровенно. “Отнимают у меня мою любимую”, – пожаловался я ему. А он мне говорит: “О, если так, я отказываюсь от невесты в твою пользу. Но вот в чем опасность. Родители ее ничего не знают. А что, если они отдадут свою дочь кому-нибудь другому, узнав, что я от нее отказался? Ты останешься ни при чем. Лучше держать все в тайне до поры до времени, а на свадьбу ты явишься под моим именем”. Я и послушался доброго совета». Вот что ты им скажешь. Кто тогда будет над тобой смеяться? Потом ты начнешь ходить к своей жене Синокими, она будет день ото дня все больше к тебе привязываться и постепенно полюбит тебя.

– Правда, правда! – кивал головой хёбу-но сё.

– Так, значит, ты пойдешь в дом тюнагона послезавтра вечером как жених, – сказал Митиёри и, заручившись согласием своего двоюродного брата, покинул его.

Когда Митиёри думал о том, какой позор ждет бедную Синокими, то ему становилось жаль девушку, но ненависть к мачехе была в нем так сильна, что всякий раз брала верх над жалостью.

Вернувшись в Нидзёдоно, он увидел, что Отикубо сидит возле жаровни и, любуясь на падающий снег, разгребает пепел.

Восхищенный чарующей красотой своей юной жены, он сел напротив нее и увидел, что она чертит на пепле:

Когда бы мне в моей тюрьме

Пришлось погибнуть ранней смертью,

Скажи, что сталось бы с тобой?

Митиёри с волнением прочел эти слова, шедшие от самого сердца, и приписал внизу:

Тогда бы сжег меня огонь

Любви, навеки безответной.

И закончив таким образом пятистишье, начертил на пепле еще одно:

Нет, не погасла жизнь в тебе,

Как теплится в суровый холод

Под пеплом спрятанный огонь.

Прижму тебя к своей груди

И тихим сном засну, счастливый…

Отикубо засмеялась:

– Но это очень опасно! Как можно держать огонь на груди?

Митиёри крепко обнял свою жену.

Настал день свадьбы. В доме тюнагона все было готово к тому, чтобы отпраздновать ее самым пышным образом. Митиёри послал к своему двоюродному брату слугу с напоминанием:

«Торжество, о котором недавно у нас шел разговор, состоится сегодня вечером. Будь в известном тебе доме ровно в час Пса».

«Я сам очень хочу пойти туда. Буду непременно», – последовал ответ.

Когда хёбу-но сё сообщил отцу о своем замысле, то его взбалмошный и не очень далекий отец даже и не подумал, сколько горя причинит людям опрометчивый поступок юноши.

– Ты, конечно, никогда не прослывешь душою общества, но тебе надо бывать в свете. Вот прекрасный случай! Иди же, иди скорее! – торопил он сына.

Наконец хёбу-но сё отправился на свадьбу, нарядившись самым лучшим образом.

Все родные и домашние невесты были уже в полном сборе, щеголяя один перед другим роскошью своих нарядов. Как только возвестили о приходе жениха, его тотчас же провели в дом.

В этот вечер глуповатый вид хёбу-но сё никому не бросился в глаза. Напротив, в тусклом свете вечерних огней тощий юноша показался изящным аристократом. Женщины в доме много наслышались о том, каким блестящим светским человеком слывет в высшем обществе жених, и заранее были готовы им восхищаться.

– Ах, ах, какая у него тонкая, изящная фигура! – шептали они друг другу.

Госпожа из северных покоев просияла