Позвонок - Ив Ланда

Стивен понимал, куда все смотрят. Он так не хотел смотреть туда же, боялся, что это безвозвратно лишит его сердца.

— Подойди же, — с тихим рыком Этан подтолкнул сына вперед.

Тот сделал несмелый шаг, затем еще. Траурные одеяния знакомцев и незнакомцев расступались по сторонам, будто шторы, пропуская его к гробу, стоящему на подставке. Крышка была снята.

Оказавшись прямо перед Дэборой Вест, парень окончательно расстался с реальностью. Его сковало холодом, тело вросло в кладбищенскую землю…

«Ей тут совсем не семьдесят», — подумал он, рассматривая бабушку. Ее лицо выглядело хладнокровным, даже несколько надменным. Морщины были почти незаметны и хорошо замаскированы тональным кремом и пудрой. Ее очень натурально накрасили. Именно так, как красилась она сама при жизни: подведенные брови, глаза, помада темно-бардового оттенка. Волосы уложены в пучок-ракушку. В купе с приобретенной из-за болезни худобой, Дэбора выглядела гораздо моложе своих лет.

На результат замечательно проделанной работы пришел посмотреть даже сам танатопрактик, который кропотал над бабушкой всю ночь. Стиву сделалось не по себе от этого молчаливого мужчины средних лет, похожего на грифа. Особенно настораживало нескрываемое отсутствие сопереживания родственникам усопшей. Вся эта церемония прощания его абсолютно никак не интересовала, он был прикован вниманием к покойнице и ни к чему более. Смотрел на нее, словно загипнотизированный.

— Чего застыл? — Слева от Стивена запахло спиртным. Этан двигал его еще ближе. — Возьми ее руку. Попрощайся с любимой бабушкой, — затем парень услышал шепот: — Какой же ты ссыкун.

Отец стыдился его. Стыдился избитого сына, застывшего у гроба в немом ступоре, будто ему не шестнадцать лет, а семь.

Рука сама легла поверх восковых рук бабули. Ледяная и гладкая кожа напомнила обточенный морской камень. Первобытный ужас поднялся откуда-то снизу и выстрелил Стиву в сердце.

«Она будто не настоящая, — осознал он. — Будто нас всех хотят надурить, захоронив куклу, — тут же юноша на себя разозлился. — Какая дурь у тебя в башке, Стив! Это никому не нужно!»

Но она была такой неестественной. Она была… пустой. Да, именно это слово возникло внутри. Пустая оболочка.

Заморосил холодный дождь.

И вновь ситуацию словно переключили. Стивен с семьей оказался в темном тихом кафе с длинными деревянными столами. Здесь было неуютно. Тяжесть сердец всех присутствующих слишком ощутимо давила и на него. Пресный суп не лез в горло, не находилось ни слова, чтобы участвовать в разговорах о том, какой была Дэбора Вест. Она была замечательной. Вот и все. Больше всего юноше сейчас хотелось запереться в своей комнате и пережить этот шок и эту боль в одиночестве. Даже без утешающего участия сестры.

В следующий раз осознание настигло парня, когда он уже лежал в постели. Ноги гудели. Неужели он так много ходил сегодня? Закрыв глаза, Стив ожидал орду мыслей, которая сметет сон, но… Он отключился почти мгновенно.

За весь предыдущий день Стивен расплакался только утром. Все накопленное будто переварилось за ночь и решило прорваться беспощадным потоком. Он ревел в подушку, укутавшись с головой, и никак не мог успокоиться.

Отец, зайдя в комнату, хотел потащить сына завтракать, но не смог его тронуть. Вместо этого, сам опустил голову и, сглотнув слезы, ушел.

Утром Стив в школу не пошел. Ему впервые разрешили остаться дома. Диера же, наоборот, решила, что посетить уроки ей просто необходимо.

— Каждый переживает утрату по-своему, — сказал на это мистер Вест прежде, чем уйти на работу. Казалось, будто он смягчился к домочадцам. Как же Стивену хотелось поверить в это, отдаться надежде на то, что жизнь внутри семьи наладится, но он не был настолько наивен. Настанет мерзкий сырой вечер, и отец вернется, скорее всего, под градусом. Затем повысит его на кухне, и не сможет совладать с болью утраты. Как известно, боль способна порождать злобу, причем прямо пропорционально. Можно не сомневаться, Этан подчинится ей всецело, отдаст все остатки человечности, даже не понимая толком, на что или на кого эта злость направлена. Посему направит ее на все вокруг. В том числе на сына с дочерью.

Вскоре квартира опустела, и Стивен остался один. Он пытался заставить себя играть, но настроение не позволило продвинуться дальше, чем запуск игры. Тогда он вошел на страницу в социальной сети «Хэппихай», однако и там делать было нечего.

Тяжело вздохнув, Вест включил музыку, и из больших синих наушников в уши полилась медленная мелодия. Сильный женский голос зазвенел, как металл:

«Что бы ни случилось,

Как бы судьба твоя ни вершилась,

И в хорошие, и в мрачные времена,

Я с тобой, где твоя сторона.

Я буду твоим ангелом».

Парень несколько секунд вслушивался, прикрыв глаза. Его брови так и хотели изогнуться, поддаться пекущей тоске, но получилось сдержаться. Вместо того, чтобы позволить эмоциям взять верх, он бросился к ящику в столе, словно там было спасение, и достал из него пухлый блокнот с потертой кожаной обложкой. На клетчатых страницах столбец за столбцом тянулись рукописные стихотворения. От нелепых детских, которые даже показывать стыдно, до современных, более-менее разумных, даже философских.

Об этом маленьком сборнике не знал никто, даже Диера. Иногда Стив читал свои стихотворения бабушке, и та восхищенно качала головой, удивляясь таланту внука. Она просила еще, так как любила поэзию. Тогда они условились: бабуля никому не болтает о скромном хобби Стивена.

Пальцы сжали ручку с погрызенным колпачком. Среди едва заметных голубоватых клеток на листе нарисовались первые строки:

«Коснись меня, шепни, что ты со мною,

Заставь меня поверить в чудеса,

Соприкоснись же райской вышиною,

Крылом с челом моим, открой глаза,

Что в мире прагматизма слепы.

Взываю, Ангел мой, держи ответ!

Но тишина… И кличи все нелепы.

Один во тьме. Тебя со мною нет».

Положив руки на стол, Вест лег на них лбом. Он и не заметил, как пролетело время. Вроде бы так мало написано слов, но пока он думал над рифмами и перефразировал то, что рвалось изнутри, прошло несколько часов. И как это работает?

В дверь позвонили. Этот звук сдавил парню глотку, напомнив о посетителях в черном. Но на этот раз в глазке виднелась только наглая бледная мина Захарии. Видимо, уроки давно закончились.

— Ну и ну, — ужаснулся тот, когда дверь отворилась и на пороге явил пестрящее синяками лицо Стив. — Это Баз тебя?

— Он самый, — вздохнул Вест, пропуская друга. — Но знаешь, я ему тоже насовал кулаков.

— Да ну? То-то его сегодня не было.

Моллин прошел в