В красном стане. Зеленая Кубань. 1919 (сборник) - Илья Григорьевич Савченко

– Правильно! Не отдадим!

– Вот я и предлагаю, родные казаки, вольные сыны Кубани: не пустим на Кубань ни Деникина, ни Троцкого. Кубань наша, казацкая. Мы сами по себе будем жить и ничьей указки не просим. Соберем молодецкую Сечь, станем по родной Кубани грудь с грудью и не пустим к нам ни белых, ни красных. Пусть себе дерутся, кому охота драться, а с Кубани хватит! Так я говорю, казаки?

Послушались кубанцы Пилюка. Станица за станицей вынесли приговор не пускать на Кубань ни белых, ни красных. Пилюку вверили Сечь свою, составившуюся из нескольких фронтовых полков. Образовалась значительная боевая сила, снабженная в достаточной степени всем необходимым: была и артиллерия, и пулеметы, и огнеприпасы. Сечь сразу как-то пустила корни на Кубани и встретила живой отклик и среди казачьих верхов, и среди низов. Кубанская Рада также примкнула идейно к пилюковской Сечи, что, разумеется, значительно укрепило ее и сделало Пилюка популярным казачьим вождем. В штаб пилюковской Сечи вошел на амплуа начальника штаба Савицкий, занимавший в Верховном круге Кубани пост товарища председателя круга. Адъютантом штаба Сечи был сотник Кривошапка.

Сечь перебросила свои полки на Линейную Кубань, через которую отступила деникинская армия к Черному морю. Полки заняли все перевалы и дороги. Авангардные части нашей армии должны были все время продвигаться с боем, делая обходы, чтобы легче преодолеть пилюковские преграды и уменьшить потери. По пятам шли красные. Сечь всюду встречала наши части огнем, заставляя бросать артиллерию, так как артиллерия вследствие весенней распутицы еле двигалась по горным дорогам и совсем не могла следовать за полками, прибегавшими к обходам среди лесной части.

Деникинская армия прошла через Кубань к Черному морю, встречая всюду огонь Пилюка и открытое недоброжелательство мирного населения. Даже донских казаков, не русских, а казаков, Кубань не хотела снабдить куском хлеба на дорогу…

Мне передавали, что 8 марта около станицы НовоГригорьевской нашу авангардную партизанскую дивизию, которой командовал тогда Генерального штаба полковник Яцевич, встретил начальник штаба пилюковских войск генерал Савицкий, и между ними произошел следующий разговор:

– Чтобы избежать кровопролития и ликвидировать деникинскую авантюру, я предлагаю вашей дивизии сдаться.

– Я исполняю боевой приказ и сделать этого не могу, – ответил полковник Яцевич.

– Тогда произойдет бой!

– Как это ни нежелательно, но я с боем пойду; приказ я должен выполнить.

– Я знаю, что вы являетесь авангардом отступающей деникинской армии, но, подумайте, куда же отступать? Ну доберетесь вы до Черного моря, погрузитесь на пароходы, а дальше?

– А дальше, что будет приказано. Я солдат и привык исполнять боевой приказ.

– Авантюру нужно кончить. Разве для вас не ясно, что карта Деникина бита? Я еще раз предлагаю вашей дивизии сдаться. Мы будем работать вместе. Красные вам ничего не сделают, в этом я вам порукой.

– А откуда вы это знаете и как вы можете ручаться? – спросил Яцевич.

– Потому что мы с красными работаем в контакте.

Во время этого разговора Савицкому доложили, что слева движется конная колонна с пиками.

– Прикажите колонне остановиться, – предложил Савицкий Яцевичу. – Иначе сейчас начну бой!

– Это не моя колонна. Я не могу отдавать ей приказаний. Это калмыцкие части.

– Сделайте это не как начальник, но как человек, которому жаль человеческих жизней…

Неожиданно появившиеся калмыки не только сами прошли, но и выручили партизанскую дивизию Яцевича, которая, хотя и с боем, но все же проскочила пилюковскую рогатку.

Проходила деникинская армия, по пятам шли большевики. Пилюк помогал красным и, по-видимому, если верить Савицкому, был с ними в оперативном контакте, хотя мне лично Пилюк говорил, что он от красных никаких директив не получал и что действовал по собственной инициативе.

Пилюк вышел к морю раньше красных и причинил нашей армии немало бед. Он подготовил большевикам полный успех. Красные вступили с Пилюком в переговоры, предлагая ему командовать кубанскими частями, из его полков обещали создать армию, командование которой ему гарантировалось. Пилюк ответил, что его действия против Деникина хотя и совпадают с действиями Красной армии, но это временное совпадение. Кубанцы не хотят иметь на Кубани ни белых, ни красных, и поэтому Пилюк предлагает красному командованию увести свои войска с Кубани.

– Кубань хочет быть сама по себе! – ответил Пилюк командующему 9-й армией.

Командующий 9-й армией понимал, что ссориться с Пилюком сейчас не время, и ответил, что Красная армия и не думает законодательствовать на Кубани. Как только деникинская армия будет ликвидирована, красные войска покинут вольную Кубань, предоставив ей полную свободу устраивать свою жизнь на казачьих началах. Но пока кадеты не уничтожены на Кубани, пока отдельные белые банды еще бродят по ее лесам, Красная армия вынуждена оставаться на Кубани и предлагает Пилюку сотрудничество. Пилюк принял это предложение и был назначен на должность начальника 21-й советской дивизии, существовавшей уже в армии, но боями доведенной до очень малочисленного состава. Пилюк стал начальником дивизии, в которую влились все его полки.

Видя, что Красная армия перестала постепенно с ним совсем считаться и начала насаждать ничтоже сумняшеся советский строй на Кубани, Пилюк забрал свои полки и самовольно пошел в черноморские станицы, стал под ними бивуаком и обратился, конечно, из красного начальника дивизии в бунтаря.

Близость пилюковских войск к Екатеринодару беспокоила красное командование. Ликвидировать пилюковскую Сечь боем красные не решались, полагая, что пилюковская Сечь создаст новый кубанский фронт, которого только что удалось избежать благодаря деникинской катастрофе.

Пилюка стали вызывать в Екатеринодар на переговоры, гарантируя ему неприкосновенность. Пилюк поехал. Его убедили войско свое распустить, обещая, что советская власть не тронет казачьего уклада и что казаки вольны строить свою жизнь, как им угодно. В этом же духе революционный военный совет 9-й армии обратился с воззванием к Кубани. Пилюк поверил и Сечь распустил, а как только распустил ее, красные объявили сотника Пилюка бунтарем и контрреволюционером, отдав приказ о его аресте и предании суду революционного трибунала. Пилюк бежал в плавни.

Жилось нам в плавнях мучительно нудно. Если бы не Пилюк и казаки, уходившие порою по одному в Елизаветинскую, мы были бы совсем оторваны от Божьего мира. Они питали нашу коммуну новостями и еще больше хлебом, молоком, яйцами и снедью. Иногда даже попадали к нам газеты, красные, разумеется. По газетам выходило, что на Кубани «тишь да гладь, да советская благодать», а наше «радио» рисовало нам картину повсеместного казачьего неудовольствия советским режимом и глухого