Реформация - Уильям Джеймс Дюрант

Для этого Нокс привел неоспоримый авторитет Писания; но когда он перешел к истории и стал искать примеры государств, разрушенных женщинами-правительницами, то, очевидно, был озадачен тем, что их послужной список был намного лучше, чем у королей. Тем не менее он закончил свое выступление уверенным проклятием:

Проклятая Иезавель Английская, вместе с язвенным и отвратительным порождением папистов, не преминула похвастаться, что они одержали победу не только над Уайеттом, но и над всеми, кто что-либо замышлял против них….. Я не боюсь сказать, что день отмщения, который постигнет это ужасное чудовище Иезавель Английскую… уже назначен в совете Вечного….. Пусть все люди возвестят, ибо труба уже протрубила.34

Нокс отвез рукопись своего «Взрыва» в Женеву, тайно напечатал ее без своего имени и отправил копии в Англию. Мария запретила книгу как подстрекательницу к мятежу и сделала ее хранение смертным преступлением.

Нокс вернулся к атаке в «Обращении к дворянству и сословиям Шотландии» (июль 1558 г.):

Не провоцировать народ на идолопоклонство* должен быть освобожден от наказания смертью. То же самое следует делать везде, где Христос Иисус и Его Евангелие так приняты… что магистраты и народ торжественно поклялись и обещали защищать то же самое; как при короле Эдуарде в последние дни было сделано в Англии. В таком месте, говорю я, не только законно наказывать до смерти тех, кто трудится над подрывом истинной религии, но магистраты и народ обязаны это делать, если только они не вызовут гнев Божий против самих себя….. Я не боюсь утверждать, что долг дворянства, судей, правителей и народа Англии не только противостоять Марии, этой Иезавели… но и наказать ее до смерти.36

Нокс призвал народ Шотландии применить эту доктрину законного восстания к Марии Лотарингской. Он жаловался, что регентша окружила себя французскими придворными и солдатами, которые питаются запасными средствами шотландцев:

В то время как чужеземцы вводятся для подавления нас, нашего сообщества и потомства; в то время как поддерживается идолопоклонство и презирается истинная религия Христа Иисуса, в то время как праздные животы и кровавые тираны, епископы, поддерживаются, а истинные посланники Христа преследуются; в то время как, наконец, добродетель презирается, а порок превозносится…. какой благочестивый человек может обидеться, что мы будем искать исправления этих беззаконий (да, даже силой оружия, поскольку в другом нам отказано)?…. Наказание за такие преступления, как идолопоклонство, богохульство и другие, затрагивающие величие Бога, полагается не только королям и главным правителям, но и всему народу, и каждому его члену, в зависимости от возможности и случая, который Бог предоставляет, чтобы отомстить за оскорбление, нанесенное Его славе.37

В призывах Нокса есть странная смесь революции и реакции. Многие мыслители, включая французских гугенотов, таких как Хотман, и иезуитов, таких как Мариана, должны были согласиться с ним в том, что он иногда оправдывал тираноубийство. Однако его убежденность в том, что те, кто уверен в своей теологии, должны подавлять — если нужно, убивать — своих оппонентов, напоминала о самых мрачных практиках инквизиции. Нокс взял тринадцатую главу Второзакония, которая все еще действовала, и истолковал ее буквально. Каждый еретик должен был быть предан смерти, а города, в которых преобладали еретики, должны были быть поражены мечом и полностью уничтожены, вплоть до скота, содержащегося в них, и все дома в них должны были быть сожжены. Нокс признается, что временами эти безжалостные заповеди приводили его в ужас:

Плотскому человеку этот приговор может показаться строгим и суровым, да, скорее, он произнесен в ярости, чем в мудрости. Ибо в каком городе еще не было… невинных людей, младенцев, детей, простых и невежественных душ, которые не делали и не могли сделать ничего плохого? И тем не менее мы не находим исключений, но все обречены на жестокую смерть. Но в таких случаях Бог желает, чтобы все существа опустились, закрыли лица и перестали рассуждать, когда дается повеление исполнить Его приговор».38

Мы не должны судить Нокса по нашим собственным хрупким стандартам терпимости; он с жесткой последовательностью выражал почти всеобщий дух того времени. Годы, проведенные им в Женеве, где только что сожгли Сервета, подтвердили его склонность к суровому буквализму и гордой уверенности; и если он читал мольбу Кастеллио о веротерпимости, то, надо полагать, был успокоен ответом Беза на нее. Однако в те же годы один безвестный анабаптист написал критику кальвинизма под названием «Неосторожность по необходимости»; шотландские протестанты отправили ее Ноксу, чтобы тот опроверг ее, и на мгновение голос разума зашептал среди войны вер. Автор удивлялся, как кальвинисты, зная о концепции Христа как любящего Отца, могут верить, что Бог создал людей, чье вечное проклятие он предвидел и предначертал. Бог, говорил анабаптист, наделил людей естественной склонностью любить свое потомство; если человек создан по образу и подобию Божьему, как может Бог быть более жестоким, чем человек? Кальвинисты, продолжал автор, приносят больше вреда, чем атеисты, поскольку «они меньше вредят Богу, веря в то, что Его нет, чем те, кто говорит, что Он немилосерден, жесток и притеснитель». Нокс ответил, что существуют тайны, недоступные человеческому разуму.4 «Гордыня тех будет наказана, кто, не довольствуясь явленной волей Божьей, с удовольствием поднимается и взлетает в небеса, чтобы там вопрошать тайную волю Бога». «Природа и разум, — писал он в другом месте, — уводят людей от истинного Бога. Ибо что за дерзость — предпочитать испорченную природу и слепой разум Божьим Писаниям?» 39

Не убежденный разумом и считая себя верным духу Христа, Нокс в 1559 году, когда Англия была под властью протестантской королевы, направил своему народу «Краткое увещевание», советуя искупить марианские гонения, сделав кальвинистское вероучение и его моральную дисциплину обязательными по всей стране. Англия отвергла этот совет. В том же году Нокс вернулся в Шотландию, чтобы возглавить идеологию ее революции.

IV. КОНГРЕГАЦИЯ ИИСУСА ХРИСТА: 1557–60 ГГ

Его призывы к шотландцам сбросить иго Рима в сочетании с проповедями других реформаторов, притоком протестантов из Англии, проникновением библий и памфлетов из Англии и с континента, земельной жаждой шотландских дворян и их раздражающим вытеснением напудренными французами при дворе подняли температуру восстания до точки взрыва.