Мой Календарь - Борис Акунин

Отмечаем День Свободы Волос. Это свобода немаловажная — уж поверьте человеку, который в Советском Союзе носил прическу «афро», бился за нее с деканатом и в конце концов был вынужден подстричься, потому что в строгом государстве начальство лучше знает, какой длины волосы тебе положено иметь.

При грозном Николае Первом волосяная растительность тоже должна была повиноваться закону. Штатским носить усы строжайше воспрещалось, военным — строжайше вменялось. Солдатам, у которых усы не росли, их рисовали. Зато посмотришь на выстроенную шеренгу — любо-дорого: все как тараканы.

Маньяк регламентации всего и вся Петр Первый в 1705 году начал войну с бородой. При прежних царях борода, наоборот, считалась признаком добропорядочности и православности — русскому человеку со «скобленым рылом» ходить не полагалось. А Петр желал, чтобы его подданные выглядели европейцами — ну хотя бы горожане, потому что крестьяне сидят по деревням и своими бородами взор не раздражают.

Чем «культурнее» сословие, тем дороже обходилась привязанность к бороде. Для дворян, например, плата составляла 600 рублей в год — немыслимая сумма, да еще и не дай бог государю на глаза попадешься. С крестьян же брали всего две деньги, да и то лишь при въезде в город.

Так уж вышло, что в России всякая политическая «оттепель» начиналась с амнистии волосам.

Добрая Екатерина II, желавшая править не кнутом, а пряником, 6 апреля 1772 года запрет на бороды отменила. Эту историческую годовщину мы и празднуем. После смерти Николая Палкина эпоха Великих Реформ тоже началась с того, что россиянам дозволили решить гамлетовский вопрос брить или не брить. Во времена Перестройки студентов перестали гонять за неправильные прически — то-то расплодилось «готов» с «ирокезами». И ничего, мир не рухнул.

Свободу волосяному покрову! И вообще — всему!

Мечты о прекрасном, даже если они абсолютно утопические, все равно полезны. Потому что они включают воображение, мозг нацеливается на нечто пускай нереалистичное, но хорошее, и в результате из розовых облаков может пролиться плодоносный дождик, от которого вырастет зеленая трава, а может, и цветы.

Сегодня день рождения великого утописта Шарля Фурье (1772 — 1837).

Это был такой кипучий Манилов, напридумывавший кучу всякой прекраснодушной чепухи. Поскольку у Шарля было много энергии и к тому же он обладал незаурядным талантом фандрейзерства (выражаясь по-современному), он даже сумел воплотить свой проект в жизнь.

Идея была совершенно дурацкая, но очень красивая.

Строим город-дом под названием «фаланстер».

Заселяем туда коммунаров, и они дружно трудятся, культурно отдыхают, любят друг друга и нравственно усовершенствуются, потому что никто никого не эксплуатирует, не обманывает и не подвергает насилию.

На дворец с картинки средств не нашлось, но на нечто более скромное Фурье донатов насобирал. Купил землю в Америке, пригласил добровольцев. И они, конечно, скоро между собой пересобачились, потому что люди все разные и жить колхозом им неполезно.

Неудачник Фурье потом до конца жизни писал вдохновенные трактаты. Семьи не завел, существовал в скудости, все свои скромные заработки тратил на кормление кошек и выращивание комнатных цветов. Цветы, в отличие от фаланстеров, дисциплинированно росли в горшках и самоусовершенствовались.

Но я фантазеру Шарлю Фурье очень благодарен, потому что в момент, когда надо было решать, как жить дальше, вычитал у розового мечтателя одну мысль. Об отношении к работе.

Работу нужно выбирать только такую, которая доставляет тебе эротическое удовольствие — вот в чем состоит гениальная в своей простоте и верности идея.

В фаланстере большое жалованье полагалось платить лишь за ту работу, которой никто не хотел заниматься, а нормальным считалось относиться к делу, как к любовнику, с которого денег не берут, потому что любят.

Вдохновившись этой трудовой этикой, то есть трудовой эротикой, я и решил: построю себе собственный фаланстер и буду работать только по любви. Ушел со службы и стал писать книжки.

И вы от красивых мечтаний не отмахивайтесь. Раз они красивые, что-нибудь в них да пригодится.

Сегодня Международный день цыган. Хороший повод поискать в себе нечто цыганское. Большинству из нас в нашей оседлой, размеренной жизни это очень не помешало бы.

Для многих европейских народов цыгане всегда были символом свободы, бесшабашности и праздника. Особенно для русских, вечно связанных по рукам и ногам законами своего угрюмого государства. Единственной зоной воли и удали был табор, где звенят бубны и скатерть белая залита вином. Квинтэссенция извечной русской тоски по цыганской свободе — лесковский «Очарованный странник» и толстовский «Живой труп». Там Протасов в знаменитой «цыганской» сцене говорит про песню, которую, говорят очень любил сам Лев Николаевич:

— Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля… Теперь «Невечерняя»!

Скучен тот, в ком нет ничего цыганского, кого не тянет хотя бы изредка оторваться от повседневности — и за кибиткой кочевой, на закат, где дрожат паруса.

Сегодня слушаем цыганскую музыку (Бизе тоже подойдет). Совершаем бесшабашные поступки. Одеваемся в синее и зеленое. Обязательно отправляемся куда-то на колесах, потому что этим символом вечного странничества украшен международный цыганский флаг.

И вот еще что. 8 апреля вечером у цыган принято выходить на улицу с зажженной свечой. Попробуйте. Даже если не встретите других цыган, одного точно найдете — самого себя.

Самое интересное человеческое качество — изобретательность. Самые интересные люди — изобретатели, художники прогресса. Без них у нас ничего бы не было, человечество даже не придумало бы, как добывать огонь. Мы живем в мире предметов и удобств, у каждого из которых когда-то был первооткрыватель, просто большинство из них безымянны и забыты.

Сегодня день рождения, наверное, самого прославленного в истории изобретателя, британского инженера Исамбарда Брюнеля (1806–1859), главной звезды европейской Промышленной революции. Несколько лет назад