Наследник пепла. Книга III - М. Борзых

* * *

Друзья, а мы напоминаем про славную традицию бонусных глав за каждый 500й лайк!

Глава 8

Вернувшись в общежитие, мы практически сразу завалились спать. Тем более, нас предупредили, что завтра начинаются занятия, поэтому надо было отдохнуть. И проспали мы практически до самого подъёма, встав всего лишь немного раньше.

— Как-то слишком тихо, не находите? — спросил нас Тагай.

И я почувствовал, как он сейчас обращается к своим способностям следопыта. Хм, кажется, у меня у самого открылась какая-то новая способность. Точнее, она была и раньше, но я просто не обращал на неё внимания. Просто теперь я чётко чувствовал, что кто-то использует магию.

Какую именно? Ну тут было сложнее. Я просто точно знал, какую Тагай может использовать, поэтому и угадал. Но теперь я намеревался почаще прислушиваться к своим чувствам.

— И что ты там услышал? — спросил Жердев осторожно. Он, кажется, тоже понял, что наш друг что-то предпринимает.

— Да чёрт его знает, — ответил на это Тагай. — Ничего не понимаю. Такое ощущение, что народу в академии ещё нет, хоть сегодня вроде бы уже занятия начинаются.

Я прислушался сам без всяких способностей к отслеживанию следов магии. Обычное утро начиналось c ора в коридоре, где смешивался восторг, ярость и нецензурщина, короче, обычное студенческое утро. А тут действительно было слишком тихо.

Подойдя к двери, я открыл её и выглянул наружу. Люди были, но мало, и все какие-то притихшие.

На завтраке выяснилось, что мы не ошиблись. Я насчитал максимум половину от того количества, которое обычно присутствовало. Вообще считать было легко. У нас на факультете было три группы по тридцать человек. Получается, девяносто. А сейчас едва ли насчитывалось полсотни.

— Полагаю, это последствия прорыва в Коктау, — хмыкнул Костя, оглядывая тех, кто остался. — Остальных демоны не сожрали, так родители добили.

— Ну, по сути, — проговорил Тагай, лопая яичницу, — многие родители просто решили, что подобный риск — лишнее для их дитяток. Впрочем, туда им и дорога.

— Странно, как Бутурлина не сняли за всю эту историю, — я старался говорить тише, но всё равно в гробовом молчании мои слова, казалось, разлетались на всю столовую. — Там же у нас столь высокопоставленные детишки были.

Впрочем, самые высокопоставленные, по крайней мере из тех, кого я знал, всё-таки остались. Радмила в сопровождении пары девчонок дружелюбно махнула нам. Голицын с Толстым нынче мрачно и молча поглощали нехитрую снедь, которую ещё совсем недавно величали хрючевом. Ещё несколько человек вяло ковырялись в тарелках, но я их не знал. Новички, судя по всему.

Артём Муратов ел в одиночку за крохотным столом в углу. Мы хотели позвать его к себе, но к этому моменту он уже доел и убрал за собой поднос с грязной посудой. Но всё же подошёл и со слабой улыбкой поздоровался с нами.

Что-то всё-таки в нём было. Надо бы присмотреться к парню, возможно, ему надо всего лишь немного приоткрыться. И тогда он сможет проявить себя.

После завтрака мы пришли на занятие, где нас встретил практически весь преподавательский состав: Бутурлин, Вяземский, Геркан, Собакин, Путилин. Чуть в стороне стоял Мартынов, и, кажется, у него потихоньку прогрессировал нервный тик, так как глаз периодически дёргался.

На деле занятие превратилось в общее собрание. То есть тут расселись все оставшиеся студенты боевого факультета. Когда последний из нас уселся, вперёд вышел Бутурлин и зычным голосом проговорил:

— Уважаемые курсанты, у нас обозначились некоторые изменения в процессе обучения, а также в составе групп. Как вы видите, нас стало значительно меньше. В связи с известными почти всем вам событиями в Коктау часть студентов приняла решение покинуть наши дружные ряды и образовываться как демоны на душу положат, в других учебных заведениях, где их, может быть, чему-то и научат, но задницы уберегут гарантировано.

По рядам прокатились неуверенные смешки, но лицо боевого генерала осталось суровым. Судя по всему, он ни разу не шутил.

— На смену ушедшим, к нам прибыло небольшое пополнение, — продолжил тем временем Иван Васильевич. — Прошу любить и жаловать! Морозова Снежана.

С места поднялась девочка-куколка — натуральная снегурочка, впрочем, у Морозовых почти все девочки были такого типажа.

— Рарогова Мирослава.

Тут уже мне стало интересно при упоминании родственной фамилии, и я упёрся взглядом в платиновую блондинку практически моего роста, но настолько тонкую и грациозную, что невольно засмотрелся.

— А также братья из далёкого Новгорода Болотовы Ярослав и Боян.

До братьев мне пока не было никакого дела. Меня интересовала исключительно Мирослава Рарогова, которая таковой, я был в этом уверен процентов на девяносто, не являлась. Да, я её жадно разглядывал, но не только из-за аппетитных форм, которые вкупе с грацией и умением держаться могли свести с ума любого. Нет, я пытался её вспомнить.

Конечно, Рароговы — клан многочисленный. Они расселены по всему югу империи чуть ли не от Каспия до Амура. Но всё-таки у всех них была отличительная особенность, они были по большей части — рыжие или шатены, с зелёными или карими глазами.

Но платиновая блондинка с ледяными голубыми глазами? Настолько генетика ничего не взяла от Рароговых при смешении с каким-то кланом? Но с каким? Из тех, кого я знал, Вулкановы были тёмненькие, с фигурами, хоть и не сильно полными, но не настолько тонкими.

Морозовы. Ну вот девочка от Морозовых — русые волосы, серо-синие глаза. Фигура — женственная, но не сногсшибательная. Обычная. Но как вариант отбрасывать не будем.

Вихревы… Тех я знал не очень хорошо, но тоже ничем подобным они не славились. Затем я перебрал в уме немногочисленные малые рода, которые помнил, но тоже никого подобного не отыскал. У меня сразу сложилось ощущение, что меня пытаются обмануть.

Но Мирослава села на место, а я наконец-то взглянул на братьев Болотовых. Ну что сказать, тут тоже мне почудился обман. Братья были настолько разными, как будто их взяли из разных миров. Ярослав был бледным и степенным, с вытянутыми в узкую щель губами. Боян — загорелый, курчавый и с постоянно проворачивающимся шилом в заднице.

Это он сейчас был притихший, и то я видел, что его так и подмывало что-нибудь учудить или сказать. Но он сдерживал себя, как мог.

— Да, далёкий, — сказал он, садясь. — Ехали к вам трое суток на паровозе!

— А телепорт? — спросил его Вяземский.

— Так