По звёздам Пса - Питер Хеллер

Пронзительный крик. Зимородок. Иногда зимородок присоединяется к нашей компании. Распевает веселые песни верх по ручью. Его ныряющий полет напоминает мне о телефонных проводах освобожденных от льда, такой же аркой и вновь и вновь и вновь. Он вскарабкивается на омертвевший ствол у ручья, кричит, слетает. Говорит нам, так похоже, двигаться. Еще несколько миль. Может одинок, без никакой компании. Время от времени появляется оляпка на камне у края воды. Может раз в году мы видим хищную скопу.

Нам нравятся птицы, да ведь Джасп?

Он открывает на секунду глаза, не поднимает головы с моих ботинок. Если я скажу что-нибудь еще, я знаю его очень хорошо: он поднимет свою голову чтобы посмотреть на меня и проверить если есть что-то касаемое его, может я спрашиваю у него какого-то совета и он проницательно задержит свой взгляд на моем лице пока не поймет что происходит, или нет ничего, поэтому я ничего не говорю. Пусть он отдыхает.

Мы встаем и продолжаем идти. Восхождение здесь круто, между валунами бастиона холмов.

В полдень мы пересекаем старую скоростную дорогу между штатами. Даже не поднимаемся на поверхность, проходим сквозь ребристый водосток под ней, сейчас сухой после того как ручей ушел в сторону. Пусто здесь. Я вспоминаю Иону и кита. Раньше кричал и пел чтобы услышать гулкое эхо но больше так не делаю.

Джасперу не нравилось.

Мы переходим дорогу и идем вдоль ручья. Я поджидаю пока Джаспер догонит меня. Задние лапы кажутся негибкими, его дыхание учащено, задыхается. Первый долгий поход в этот год, он скорее всего потерял форму как и я, с зимним жирком.

Два волка. Две вереницы следов к и от грязи у края воды, быстро двигались. Джаспер обследует их. Минуту. Дыбится шерсть но скоро он теряет интерес. Похоже более занят поспешая за мной словно все внимание переключено на его ходьбу.

Где-то похоже около двух часов, я решил передохнуть. Мы никуда не торопимся. Мы все еще в нескольких милях внизу от того где я нашел следы но это ничего.

Могут быть где-угодно там наверху, да ведь Джаспер?

Я вытащил чехол с удочкой из саней и он сразу понял что работа официально на сегодня закончена.

Неглубокая впадина после небольших камней, навроде рифов. Упавшее дерево поверх течения. Еще не каньон, но с живыми деревьями, голубая пихта и норвежская, дугласия, стройные вблизи, на ветвях натянуты ветви испанского мха раскачиваются под ветром. Сколько лет мху спрашиваю я себя. Он сухой и легкий при касании, почти рассыпается, но на деревьях он раскачивается словно печальное ожерелье.

Я собираю и натягиваю удочку а Джаспер лежит на плоском камне и наблюдает за мной. Только он загорает на солнце и он наблюдает за мной с пятна теплого света, его тень падает на булыжники и округляется в гальку словно прозрачная вода. Стебли прошлогоднего коровяка качаются как невесомые свечки. В том же свете я вижу рой малюсенькой мошкары похожее на туманное облако.

Я снимаю ботинки и штаны, надеваю легкую, с липкой подошвой обувь которая у меня уже много лет. Когда стирается резиновая подошва у меня есть еще такая же обувь. В последний полет на парковку у обувного магазина я взял пять пар моего размера. Не такие легкие, но пойдет. Где-то три года длятся и должно хватить надолго-надолго. Что не представишь. Такая картина не помещается в мою голову. Умножить года и разделить на желание жить довольно фальшивая бухгалтерия. Пока будем держаться за этот ручеек. Привяжем новый шнур и пушистую мушку, и подуем на удачу. Забросим и еще раз и если нам повезет то ночь от этого станет еще лучше.

И поужинаем. Я хотел прокричать об этом Джасперу но он спал и он знает это слово и сразу заведется поэтому я не закричу ему пока не поймаю рыбу. Первая всегда достается ему.

Я рыбачил несколько часов. Забрасывал и забрасывал снова и снова. Я прошел к началу изгиба и попытался там в мелкой воде которая стала серебряной от солнца ушедшего к началу ручья. Течение было серебряным с черными прядями, как ртуть и нефть. Затем солнце перешло за хребет и поместило нас в холодную тень и вода отражала только чистое небо и я снова мог видеть камни в мелководье. Зеленые камни и вода голубые там где пробегали морщины у рифов. Каким-то образом Джаспер знает даже в своем сне когда я прохожу больше чем нужно шагов и тогда он встает и следует за мной и сворачивается клубком на песке между камнями в пятидесяти ярдах впереди меня. Я добавил шнура с крючком и подвесил к нему фазанье перо с бусинками и поймал четырех больших карпов за несколько минут. Я прошелся по воде нахлыстом, верхние прилипалы проплывали мимо, и вдруг удочка встала, едва вздрогнула, едва-едва, даже не тычок, и тут я понял карп ощупывал губами мою нимфу и я дернул и зацепил его. Они сражались не так доблестно как форель а с угрюмым упорством словно мул упершись всеми копытами. Они не уходили вверх по течению или забирались под ветки упавшего дерева, они просто отказывались поддаваться и надо было попотеть что никак не назовешь весельем, но теперь трудно было найти где-нибудь веселье и я стал уважать их за их стоицизм. Бесстрастное сопротивление перед поглощаемой их вселенной.

Как мы.

И когда я взял толстяка двумя руками и треснул его головой о камень я сказал Спасибо приятель зная как должно быть чувствуется когда совсем не готов к такому.

Я свистнул. Джаспер может почти глухой но что-то в свисте щекочет его голову глубже чем просто звук и он выпрямился и встал слегка качаясь и встряхнулся и побежал довольный вверх по течению и я дал ему первую рыбу которая весила почти семь фунтов. Я отделил филе, дал ему две полосы