Журнал СовременникЪ № 11. Спецвыпуск. 2023 - Коллектив авторов

Она неожиданно сделалась необыкновенно серьёзной:

– Борис, сделай так, как я тебя попрошу. Сейчас мы выйдем из этой комнаты. Ты пройдёшь за мной. Умоляю тебя – иди осторожно и тихо. Я тебя выпущу и очень прошу тебя – не говори в коридоре ни слова. Выйдешь из дома, поверни направо, через квартал – трамвай. Он идёт прямо до твоей гостиницы. – Тут голос её задрожал, на глазах появились слёзы: – Дай я тебя поцелую, милый.

Борис судорожно пытался что-то сообразить. Он прижал к себе Катержину, начал осыпать поцелуями её губы, щёки с набежавшими слезами, глаза, волосы:

– Я не хочу от тебя уходить, я вернусь к тебе, я найду тебя – обещаю.

– Не обещай, – она вздохнула, казалось, всей грудью, – прощай.

И потянула его за собой, бесшумно открыла двери, повела его по знакомому уже коридорчику, куда, как он сейчас только увидел, выходили ещё две закрытые двери, осторожно открыла входную дверь, слегка подтолкнула Бориса на лестничную площадку и так же осторожно закрыла дверь.

Борис постоял пару минут, потом спустился на несколько ступенек, повернулся, посмотрел на номер квартиры. Сбежал вниз на улицу, внимательно всмотрелся в номер дома и название улицы, понимая, что всё это напрасно, что он никогда больше не войдёт в эти двери.

Он осматривал этот дом, пытаясь найти окна той квартиры, где провёл эту волшебную ночь, надеялся, что дрогнет занавеска и он увидит её лицо, но увы…

Борис повернулся и не спеша пошёл к трамвайной остановке. Было раннее-раннее утро. Ещё окончательно не рассвело, да и серые тучи, неподвижно нависшие над городом, добавляли в атмосферу начинающегося дня гнетущий сумрак.

«Хмурое утро», – усмехнулся про себя Борис, вспомнив почему-то название известного романа.

Потихоньку начал накрапывать дождь, и мужчина уже со злостью произнёс шёпотом: «И дождь смывает все следы», – ему вдруг вспомнилось название мелодраматического фильма времён его молодости. Он замотал головой, как бы пытаясь отогнать эти мысли: «Господи, какая чушь лезет в голову». Но вот подошёл трамвай, и Борис невольно вздрогнул: двадцать пятый номер – точно такой, какой останавливался возле его московского дома в пору его юности.

«Дежавю какое-то», – он опять мотнул головой и шагнул в открытую дверь.

В трамвае было светло и уютно, но Борис почти прижался лицом к стеклу, по которому стекали крупные капли дождя, и мысленно продолжал стоять там, на улице, под дождём, около захлопнувшейся двери подъезда.

Он услышал название своей остановки, вышел из трамвая и зашагал в сторону отеля, перебирая в голове события последних суток. Поворот направо, ещё немного – и вот она, гостиница. Дождь уже не хлестал, а моросил – противно и, казалось, неотвратимо. Борис поднял голову и увидел машину скорой помощи, въехавшую почти на тротуар. Неизвестно почему, но нехорошее предчувствие кольнуло его сердце. Он заторопился и уже почти в дверях столкнулся с двумя санитарами, вывозившими каталку с накрытым телом. Борис машинально посторонился, но тут же схватил одного из санитаров за руку:

– Кто это, старик?

Каталка остановилась. Санитар резко выдернул руку и посмотрел куда-то за спину Бориса. Тот повернулся и увидел подбежавшего портье. Борис знал его – тот немного говорил по-русски.

– Это старик умер? Давид?

– А вы знали его? – уклонился от прямого ответа портье.

– Знал? – переспросил, как бы спрашивая себя, Борис… – Пожалуй, не знал.

Он медленно отступил, и санитары продолжили свой путь. Борис долго смотрел им вслед, видел, как они впихнули тележку в машину, захлопнули дверцы, бегом, чтобы не промокнуть окончательно, добежали до дверей, быстро сели в машину и поехали, не включая мигалку. Только после того, как машина скрылась из виду, Борис повернулся и пошёл к себе в номер.

Зайдя в комнату, он медленно начал снимать с себя одежду, иногда втягивая носом воздух и ощущая уже почти неуловимый аромат духов Катержины. Потом зашёл в ванну и долго, забывшись, стоял под душем, мысленно перебирая в голове часы и минуты прошедших суток. Тщательно вытершись, он вернулся в комнату и, не одеваясь, сложил в чемодан свои вещи. И вдруг заплакал. Отчего он плакал, Борис не мог бы объяснить. Слёзы катились по его щекам, а в голове опять звучали те незатейливые слова: «Прощай, ничего не обещай, ничего не говори…»

Марина Лугавцова

Марина Юрьевна Лугавцова – главный хранитель одного из научных музеев города Санкт-Петербург. Занимается выставочной деятельностью, участвует в творческих проектах. Автор сборников рассказов, повести «Молчание вдребезги» и романа «Градо».

Мир негатива и беспредел чтения

Моё первое чудесное знакомство не с одним, а двумя принцами сразу случилось давным-давно вне границ света и тьмы в утробе обыкновенной катальной горки, крепко стоящей на четырёх лапах в виде железных штырей, намертво вкрученных в вечную мерзлоту Кольского полуострова. Сколько себя помню, удивительная конструкция, похожая на небольшую нефтяную вышку, возвышалась над единственной детской площадкой в нашем городке, как мифическая гора Меру[4], среди привычных глазу невысоких качелей и столбиков с кольцами для игры в мяч. С утончённой северной меланхолией, ритмично поскрипывая перилами от порывов штормового ветра, гора меньше всего напоминала мою будущую тайную лабораторию для самых изощрённых читательских экспериментов. Скорее, горушка-покатушка имела вид недоделанного робота с ажурным туловищем и загребущими руками в виде двух желобков для спуска с вершины прочного безголового остова, оббитого досками из плоти столетнего кедра. «Придите ко мне! – зазывал представитель племени Блемиев[5] жителей посёлка на краю Вселенной. – Скатитесь вниз с вершины удовольствия, пока не замёрзнут ваши конечности, не сомкнутся уста, замёрзшие от кривых ухмылок, и не закроются от пресыщения материальным миром влажные от ветра глаза». Что-то такое особенное, похожее на громкий сигнал походной трубы – трата-та-та-та! – излучала горка в пространство вечной зимы с нехитрыми забавами и тяжёлым бытом её подданных.

Ежедневное барахтанье в скользких ледяных желобах среди повизгивающих от радости взрослых и детей – а безголовое создание привлекало к себе и тех, и других – меня не очень-то привлекало. Гораздо больший интерес вызывало её наглухо закрытое квадратное туловище с широким брюшком без окон и дверей. «Что там внутри? – задавала я себе вопрос. – Может, там спрятано так необходимое для меня пространство свободы?» Как начинающему книжному беспре-дельщику – каждый день подавай книжного варева! Да побольше! – мне было нелегко отыскать тихое местечко, где не суют чужие любопытные носы в