Естественная история - Плиний Старший

колонны из камня порфирита[4942], изображения богов, статуи царей, чудовищные фигуры[4943]. Некоторые помещения устроены так, что, когда отворяют двери, внутри раздается страшный гром. А проходят большей частью в потемках. И еще за стеной лабиринта есть другие громадные строения — их называют птерон[4944]. Оттуда прорытые под землю ходы ведут в другие подземные помещения[4945].

XIX.89. Кое-что восстановил там всего лишь один Херемон, скопец царя Нектеба, за 500 лет до Александра Великого[4946]. Передают также, что при сооружении сводов из тесаного камня подпорки были сделаны из стволов спины[4947], проваренных в масле.

XIX.90. О критском лабиринте тоже сказано было достаточно[4948]. Лемносский, похожий на него, был примечательнее только 150 колоннами, барабаны которых в мастерской висели настолько уравновешенные, что их при обтачивании поворачивал мальчик. Создали его архитекторы Смилид, Ройк и Теодор, местные уроженцы. До сих пор еще существуют его остатки, тогда как не существует никаких следов критского и италийского[4949]. Теперь следует сказать и об италийском,

XIX.91. который построил для себя Порсенна, царь Этрурии[4950], как гробницу, а вместе с тем и для того, чтобы и тщеславие иноземных царей было превзойдено италийскими. Но так как баснословность выходит за всякие пределы, мы приведем дословное изложение самого Марка Варрона[4951]: «Он погребен у города Клусия, в том месте, где оставил надгробный памятник из квадратного камня квадратный[4952], с каждой стороной по триста футов, высотой в пятьдесят, в этом квадратном основании внутри — запутанный лабиринт: если кто войдет туда без клубка ниток, не может найти выход.

XIX.92. На этом квадрате стоят пять пирамид — четыре по углам и посредине одна, шириной в основании по семидесяти пяти футов, высотой по ста пятидесяти, завершающиеся так, что сверху наложен медный круг и петас один над всеми, с которого свисают на цепочках колокольчики[4953], которые, колеблемые ветром, издают далеко слышные звуки, как это некогда было в Додоне[4954].

XIX.93. На этом круге стоят еще четыре пирамиды, каждая высотой в сто футов. На них, на одном основании, — пять пирамид»[4955]. Их высоту Варрон постеснялся привести. Этрусские предания[4956] говорят, что она была такой же, как высота всего сооружения под ними[4957]. Безумное сумасбродство — домогаться славы тратами, которые никому не принесут пользы, да еще истощать силы царства, чтобы, однако, увеличить славу строителя.

XX.94. Пишут и о висячем саде[4958], мало того, даже о целом висячем городе — Фивах египетских, где цари обычно выводят вооруженные войска под городом[4959], причем никто из жителей не замечает этого. И все же это менее поразительно, чем то, что посреди города протекает река. Если бы все это существовало, Гомер несомненно сказал бы об этом, когда славил сто ворот там[4960].

XXI.95. Истинное чудо греческого великолепия — существующий храм Дианы Эфесской, воздвигнутый за 120 лет всей Азией. Его воздвигли на болотистой почве, чтобы на него не влияли землетрясения и не угрожали ему расселины, а с другой стороны, для того чтобы не закладывать фундамент такой громады на зыбком и непрочном основании, сначала сделали настил из утоптанного угля, затем из шерсти. Длина всего храма — 425 футов, ширина — 225, колонн в нем — 127, каждая из которых воздвигнута отдельным царем, по 60 футов высотой, из них 36 с рельефами, одна с рельефами Скопаса. Строительством ведал архитектор Херсифрон.

XXI.96. Предел чуда — суметь поднять такие громадные эпистили. Это ему удалось сделать, устроив из наполненных песком корзин отлогую наклонную плоскость до самого верха капителей колонн и затем понемногу опорожняя нижние, чтобы поднятые эпистили садились на свое место постепенно. Труднее всего оказалось над самым порогом, с тем эпистилем, который он укладывал над дверями. Действительно, это была самая большая громада, и она не села на основу.

XXI.97. Строитель в отчаянии думал покончить с собой. Передают, что, заснув ночью в изнеможении от этих мыслей, он увидел во сне явившуюся к нему богиню, которой воздвигался храм, побуждающую его жить: камень она уложила.

На рассвете так и оказалось — а представлялось, будто он сел правильно благодаря самой своей тяжести. Все украшения этого сооружения потребовали бы для описания их многих книг, но они не имеют никакого отношения к наглядному показу природы[4961].

XXII.98. До сих пор существует и в Кизике[4962] храм, в котором строитель все стыки между полированными камнями проложил золотыми (...)[4963], собираясь внутри храма посвятить Юпитера из слоновой кости с увенчивающим его мраморным Аполлоном. Таким образом, эти швы отражают свет тончайшими волосинками и при легком дуновении оживляют изображения[4964]. И не говоря об изобретательности строителя, понятно, что ценность этому творению придает и сам материал, подобранный его изобретательностью, хотя это и скрыто[4965].

XXIII.99. В том же городе есть камень, названный Беглецом. Там его оставили аргонавты, у которых он служил якорем. Его, часто сбегавший из пританея, — так называется его местонахождение, — сковали свинцом[4966]. В том же городе, у ворот, которые называются Фракийскими, семь башен повторяют многократными отражениями доносящиеся голоса[4967]. Этому чуду греками дано название эхо.

XXIII.100. Это, собственно, получается благодаря природе местности, и преимущественно — долин; там[4968] это происходит благодаря случайности, а в Олимпии — благодаря искусству, чудесным образом, в портике, который поэтому называют Гептафонос, так как в нем один и тот же голос повторяется семь раз[4969].

В Кизике есть и обширное здание, которое называют булевтерием, без единого железного гвоздя, с таким устройством древенчатого перекрытия, что балки вынимаются без применения подпор и снова вкладываются[4970]. Это также в Риме свято соблюдается в Свайном мосте, после того как он с трудом был разрушен, когда его защищал Гораций Коклит[4971].

XXIV.101. Однако следует, пожалуй, перейти и к чудесам нашего Города[4972], обозреть его способные силы за 800 лет[4973] и показать, что и в этом весь мир побежден им. Это будет видно почти всякий раз, как будет сообщаться о его чудесах. А если собрать их все и снести в некую одну груду, то она поднимется такой огромной, как если бы рассказывалось о некоей другой вселенной в едином месте.

XXIV.102. И пусть мы не будет относить к великим сооружениям Большой цирк, выстроенный диктатором Цезарем, длиной