Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев

А Гитлер лупанул по, фактически, пустому месту. Он смял слабое прикрытие у границы и попёр в глубь страны, растягивая коммуникации и подставляя свои растянутые войска под встречные удары, пусть даже плохо подготовленные и слабыми силами, советских войск, которые только развертывались и начинали движение к границе.

Только это была не катастрофа РККА, а катастрофа для вермахта. До 20-го съезда никто в СССР не знал о катастрофе 1941 года. Да, время было тяжелое, трагическое. Получить удар сил всей Европы — это не фунт изюма. Если бы в 1914 году кайзер не имел второго фронта во Франции, то еще страшнее всё было бы. Никите Хрущеву понадобилось представить Сталина виновником всех бед, поэтому было придумано, что руководство нашими войсками было «по глобусу», а немцы — очень умные стратеги, в результате мы понесли огромные потери. Мартиросян этому подпевает, у него 27 миллионов погибших граждан. Хотя, даже по приказу Хрущева цифру потерь до 20 миллионов статистики притянули за уши, едва грыжу не заработав.

Вот так «сталинисты», подобные Мартиросяну, с глубокомысленным видом мажут Иосифа Виссарионовича кровью.

А уж за обвинение абсурдное в измене Семена Константиновича Тимошенко, ученика К. Е. Ворошилова и С. М. Буденного, «уважаемый» Арсен Беникович Мартиросян достоин звания суки позорной. Подлость он совершил, которую даже оценить трудно.

Если судить не по «исследованиям», а по «Военному дневнику» Гальдера, по тому, что начальник вражеского Генштаба писал в своем рабочем блокноте, то 1941 год именно таким и предстаёт, каким он в разрезе сталинской пропаганды является.

Сопротивление гитлеровцам вызывает гордость за наших дедов, которые сражались в частях РККА летом 1941 года.

Во-первых, никакой массовой сдачи в плен даже близко не было. У Гальдера в Дневнике почти панические постоянные записи — пленных ничтожно мало!

Нигде он даже приблизительной цифры не указал. Заметьте, начальнику Генштаба крайне важно знать потери противника, их учет необходим при планировании операций. Но у Гальдера нет данных о числе пленных, видно оно было таким незначительным, что его учитывать смысла не имело.

Фотографии и кинохроника с советскими военнопленными в 1941 году у немцев были. Колонны до горизонта. Только это не миллионы. Вот по Москве в 1944 году провели всего 57 тысяч немцев. Зрелище было грандиозным. Но не миллион. Так же и ведомство Геббельса организовывало такие марши, их на пленку снимали и использовали в пропаганде. Но пропагандистские материалы начальнику Генштаба неинтересны были.

У Гальдера с каждой новой датой записи настроение в 1941 году было все тревожнее и тревожнее. Он абсолютно не понимал, что происходит на фронте. Вроде бы в окружение попадают значительные силы русских, а пленных крайне незначительное число. Непонятно, куда они делись. Из войск сообщают, что русские дерутся до последнего патрона и последней капли крови, потери русских очень высокие. Но у Гальдера и по убитым нет цифр. Скорей всего, сводки по ним содержали такие неправдоподобные цифры, что в Генштабе ОКХ не знали, как их учитывать и решили не обращать внимания, взяли за основу количество уничтоженных подразделений советских войск. Немцы дивизии нанесли поражение, значит, она уничтожена и погибла. Дальнейшим предпочли не заморачиваться.

В результате, сами через две недели после начала войны сделали идиотский вывод:

«В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Я считаю правильным высказывание одного пленного командира корпуса о том, что восточнее Западной Двины и Днепра мы можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск. Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней.»

Подозреваю, что врали гудерианы о своих победах и количестве уничтоженных комиссаров так залихватски, что даже ОКХ пришло к выводу — вся русская армия, со всеми резервами, вторыми и третьими стратегическими эшелонами, расстреляна из чОтких немецких пулеметов.

А напряженность боев не стихала, и началось отрезвление. Я хотел написать «медленное отрезвление», но нет, трезвели немецкие фельдмаршалы очень быстро. Оказалось, что асы Геринга тоже набрехали, что все русские самолеты они сожгли на земле, да еще по сто штук каждый в воздухе сбил:

«Наше командование ВВС серьезно недооценивало силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими в численном отношении…В настоящее время командование ВВС считает, что перед фронтом группы армий „Юг“ противник располагает 800–1000 первоклассными самолетами, перед фронтом группы армий „Центр“ действуют 400–500 первоклассных самолетов противника, перед фронтом группы армий „Север“ также 400–500 первоклассных самолетов.»

Уже нет бравады о том, что только полотняные этажерки у красных на вооружении. Уже репа чесаться на затылке начинает.

10 июля немцы узнают, что «Русское верховное командование поставило во главе фронтов своих лучших людей: Северо-Западный фронт возглавляет Ворошилов, Западный фронт — Тимошенко, Юго-Западный фронт — Буденный».

Это наши «историки» знают, что Ворошилов, Тимошенко и Буденный — кавалеристы и никакие полководцы, а немцы их оценивали по-другому. Немцам с ними воевать приходилось, а не книжки и статейки клеветнические писать.

Проходит всего 10 дней, и вот вам! Дрожащей рукой Франц записывает у себя 20 июля:

«Ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения, действующие отдельными группами, а также несвоевременное прибытие на фронт пехотных дивизий, медленно подтягивающихся с запада, и скованность всех продвижений плохими дорогами, не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны непрерывно совершающих длительные марши и ведущих упорные кровопролитные бои, — все это вызвало известный упадок духа у наших руководящих инстанций. Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном настроении главкома.»

Называется, блицкриг приехал