Реформация - Уильям Джеймс Дюрант

При Карле испанская инквизиция ослабила свою ярость, но расширила юрисдикцию. Она взяла на себя цензуру литературы, заставила все книжные лавки обнести арками и приказала сжигать книги, обвиненные в ереси.32 Он расследовал и наказывал сексуальные извращения. Он ввел правила лимпиезы (чистоты крови), которые закрывали все пути к отличию для потомков конверсо и для всех, кто когда-либо подвергался наказанию со стороны трибунала. Сурово смотрели на мистиков, ведь некоторые из них утверждали, что их непосредственное общение с Богом освобождает их от посещения церкви, а другие придавали своим мистическим экстазам подозрительно сексуальный привкус. Светский проповедник Педро Руис де Алькарас объявил, что соитие — это действительно единение с Богом; а монах Франциско Ортис объяснил, что когда он ложится с симпатичной коллегой-мистиком — даже когда он обнимает ее обнаженное тело — это не плотский грех, а духовное наслаждение.33 Инквизиция снисходительно относилась к этим алумбрадос (просветленным), а самые суровые меры применяла к протестантам Испании.

Как и в Северной Европе, эразмианская стычка предшествовала протестантской битве. Несколько либеральных церковников приветствовали строгие замечания гуманиста по поводу недостатков духовенства; но Ксименес и другие уже успели исправить наиболее явные злоупотребления до прихода Карла. Возможно, лютеранство просочилось в Испанию благодаря немцам и фламандцам в королевском окружении. Один немец был осужден инквизицией в Валенсии в 1524 году за лютеранские симпатии; фламандский художник был приговорен к пожизненному заключению в 1528 году за сомнения в существовании чистилища и индульгенций. Франсиско де Сан Роман, первый известный испанский лютеранин, был сожжен на костре в 1542 году, а пылкие зрители пронзили его мечами. Хуан Диас из Куэнки принял кальвинизм в Женеве; его брат Альфонсо поспешил из Италии, чтобы обратить его в православие; потерпев неудачу, Альфонсо приказал убить его (1546).34 В Севилье ученый каноник собора Хуан Хиль или Эгидио был заключен в тюрьму на год за проповедь против поклонения изображениям, молитв святым и эффективности добрых дел для получения спасения; после его смерти его кости были эксгумированы и сожжены. Его соратник, каноник Константино Понсе де ла Фуэнте, продолжил свою пропаганду и умер в подземельях инквизиции. Четырнадцать последователей Константино были сожжены, в том числе четыре монаха и три женщины; многие были приговорены к различным наказаниям, а дом, в котором они собирались, был стерт с лица земли.

Другая полупротестантская группа сформировалась в Вальядолиде; в нее были вовлечены влиятельные дворяне и высшие церковные деятели. Они были преданы инквизиции; почти все были арестованы и осуждены; некоторые, пытаясь покинуть Испанию, были пойманы и возвращены обратно. Карл V, находившийся в то время в отставке в Юсте, рекомендовал не проявлять к ним милосердия, раскаявшихся обезглавливать, а нераскаявшихся сжигать. В Троицкое воскресенье, 21 мая 1559 года, четырнадцать приговоренных были казнены перед ликующей толпой.35 Все, кроме одного, раскаялись и были отпущены с отсечением головы; Антонио де Эрресуэло, не раскаявшийся, был сожжен заживо. Его двадцатитрехлетняя жена, Леонор де Сиснерос, раскаявшись, получила пожизненное заключение. После десяти лет заключения она отказалась от своих показаний, объявила о своей ереси и попросила сжечь ее заживо, как и ее мужа; ее просьба была удовлетворена.36 Еще двадцать шесть обвиняемых были выставлены на авто-да-фе 8 октября 1559 года перед 200-тысячной толпой под председательством Филиппа II. Две жертвы были сожжены заживо, десять — задушены.

Самой известной добычей инквизиции в этот период стал Бартоломе де Карранса, архиепископ Толедо и примас Испании. Будучи монахом-доминиканцем, он в течение многих лет активно преследовал еретиков. Карл назначил его посланником на Трентский собор и отправил в Англию, чтобы тот присутствовал на бракосочетании Филиппа и королевы Марии. Когда он был избран архиепископом (1557), только его собственный голос не позволил сделать выбор единогласным. Но некоторые из «протестантов», арестованных в Вальядолиде, свидетельствовали, что Карранса тайно симпатизировал их взглядам; выяснилось, что он переписывался с испанским итальянским реформатором Хуаном де Вальдесом, а влиятельный теолог Мельхиор Кано обвинил его в поддержке лютеранской доктрины оправдания по вере. Он был арестован всего через два года после возведения в высший церковный сан в Испании; по этому можно судить о силе испанской инквизиции. В течение семнадцати лет его держали то в одной, то в другой тюрьме, а его жизнь и труды подвергались тщательному изучению в Толедо и Риме. Григорий XIII объявил его «горячо подозреваемым» в ереси, приказал отречься от шестнадцати предложений и отстранил на пять лет от исполнения своих обязанностей. Карранса смиренно принял приговор и попытался исполнить предписанные ему епитимьи; но через пять недель, измученный заключением и унижениями, он умер (1576).

С ним закончилась всякая опасность протестантизма в Испании. В период с 1551 по 1600 год там было совершено около 200 казней за протестантскую ересь — то есть по четыре в год. Нравы народа, сформированные веками ненависти к маврам и евреям, слились в непоколебимую ортодоксию; католицизм и патриотизм слились воедино, и инквизиции не составило труда за поколение-другое искоренить в испанском народе все проявления независимой мысли.

28 сентября 1556 года Карл V совершил свой последний въезд в Испанию. В Бургосе он уволил с наградами большинство тех, кто его сопровождал, и принял своих сестер, Марию Венгерскую и Элеонору, вдову Франциска I. Они пожелали разделить его монашеское затворничество, но правила запрещали это, и они поселились неподалеку от брата, которого, казалось, любили только они. Претерпев множество церемоний в пути, он добрался до деревни Хуандилья в долине Пласенсия, примерно в 120 милях к западу от Мадрида. Там он задержался на несколько месяцев, пока рабочие достраивали и обустраивали жилье, которое он заказал в монастыре Юсте (святого Юстуса), расположенном в шести милях от него. Когда он совершил последний этап своего путешествия (3 февраля 1557 года), то отправился не в монашескую келью, а в особняк, достаточно просторный, чтобы вместить самых близких из пятидесяти его слуг. Монахи обрадовались столь знатному гостю, но с досадой обнаружили, что он не намерен разделять их режим. Он ел и пил так же обильно, как и раньше — то есть чрезмерно. Омлеты из сардин, эстремадурские колбасы, пироги с угрем, маринованные куропатки, жирные каплуны, реки вина и пива исчезали в императорского пуза, а его лекари были вынуждены прописывать большое количество сенны и ревеня, чтобы вывести излишки.

Вместо того чтобы читать четки,