Нефритовая Гуаньинь - Коллектив авторов

Ханю ничего не оставалось, как последовать совету даоса. Могильщики разрыли могилу и вынули шкатулку. Хань вышел на берег реки и бросил шкатулку в воду. После этого Лю Цзинь-тань успокоилась.

Но что же получается в таком случае? Тот, кто вел себя недостойно, избежал небесного возмездия! Разве это допустимо? Ведь Хань повинен в неблагодарности против Чжэн И-нян, а Лю Цзинь-тань – в несправедливости против своего супруга, сановника Фэна.

В годы «Шаосин», а именно в одиннадцатый год, императорский двор выехал в Цяньтан. За ним последовали как чиновники, так и простой народ. Хань с женою тоже покинули Цзиньлин. Когда они были в Чжэньцзяне, Хань вспомнил о чудесных видах на горе Цзиньшань; он нанял лодку и вместе с женою и служанкой отчалил от берега. На середине реки лодочник вдруг запел песню на мотив «Час возмездия приближается»:

Кому сказать о днях, что прошлым стали?

Я горько плачу над своей судьбой.

Когда всего сильней мои печали? —

Исходит сердце к вечеру тоской.

То я брожу, то я сижу на месте.

Но кто освободит меня от мук?!

О, если б улететь с гусями вместе —

Настичь весну, пришедшую на юг!..

Хань внимательно прислушался к словам песни и вспомнил, что это те самые стихи, которые его жена, Чжэн И-нян, написала на экране в доме госпожи Ханьго.

Он очень встревожился и спросил лодочника:

– От кого ты выучился этой песне?

Лодочник ответил:

– Недавно наши чиновники ездили в Яньшань, они рассказывали, что эту песню распевает весь город. Какая-то старушка переписала ее с экрана в доме госпожи Ханьго. А сама песня – про то, как жена одного чиновника из Цзяннани, по фамилии Чжэн, по имени И-нян, погибла, соблюдая супружескую верность. Говорят, потом муж госпожи Чжэн перевез ее останки в Цзяннань. Сейчас эту песню поют повсюду.

Хань слушал, и словно десять тысяч кинжалов вонзились в его сердце; из глаз полились слезы. Вдруг налетел вихрь, поднял высокие волны. Среди волн и внезапно сгустившегося тумана мелькала, то появляясь, то вновь исчезая, какая-то необычайная рыба. Потом над водой показалась мужская фигура. Голова у мужчины была повязана платком. Он схватил Лю Цзинь-тань за пышные волосы и швырнул в воду. Служанка закричала во весь голос:

– Госпожа упала в воду!

Она умоляла Ханя спасти ее, да только где там!

Через мгновение из воды появилась женщина. Ее шея была повязана шелковым шарфом, глаза широко раскрыты и неподвижны. Она обхватила Ханя рукой и увлекла за борт. Лодочник хотел было вытащить его, но не смог. Вне себя от огорчения, он повернул к берегу.

Увы! Нарушители справедливости были и в прошлом, есть и ныне. Об этом в поучение потомству сложены стихи, которые гласят:

Жизнь оставил саньлюй, Чу не в силах помочь,

Свято долг исполняла примерная дочь…

Хань Сы-хоу, Цзинь-тань – преступили обет,

Потому-то в их смерти величия нет.

Бессмертный огородник

В глуби неба тучи золотятся,

Солнце озаряет кабинет…

Не пушинки ли в воздухе резвятся,

Раскрывая сливы первоцвет?

Суетливо лезут в окна, в щели

(Утром капли на полу видны).

…До рассвета за окном скрипели

Ветви старой, высохшей сосны.

Это восемь строчек о снеге. Снегопад напоминает три вещи: соль, пух ивы и грушевый цвет. Как может снег напоминать соль? Вот строка Се Лин-юня о снеге:

Соляные кристаллы подбрось —

будто выпал снежок.

У господина Су Дун-по есть стихи на мотив «Речное божество»:

Дождевые струи до рассвета лились —

Из нефрита экран над землею повис.

Тяжело опустились к реке облака,

И над крышей трактира не видно флажка.

Не согрею никак рук озябших своих

И, один, за стихом декламирую стих,

А совсем захмелел – и тебя увидал.

Подсластит ли печаль мне небесный кристалл?..Я держу розовеющей сливы цветок,

Вспоминая о Тао, смотрю на восток:

Этот древний поэт так на снег походил! —

Был достоин любви, да не каждому мил.

А вот как Се Дао-юнь сравнивает снег с пухом ивы:

Что прекраснее пуха, взлетевшего с ивы?

У поэта Хуан Лу-чжи есть стихи на мотив «Иду по осоке»:

Легкий пух, слетевший с ивы,

Скрыл цветы, что так красивы.

Тропы поутру пусты.

Розовеют тучки, проплывая

В высях бесконечной пустоты.

Задрожал в руке бокал,

Ветер слов поток прервал,

Я молчу и улыбаюсь.

Гор вокруг такая синева!

Целый день смотрю – и восхищаюсь…

Грушевому цвету уподобляла снег госпожа Ли И-ань:

Лепестки цветущей груши

Рукавом смахнул прохожий.

У поэта Чао Шу-юня есть стихи на мотив «Линьцзянский бессмертный»:

В небе всех соцветий переливы,

Пелена багряных облаков.

Уж не пух ли облетает с ивы?

Я иду и с груши ненароком

Смахиваю тучи лепестков.

Предо мною даль встает, ясна, —

Челн рыбацкий, дом и водоем…

Чашечка душистого вина,

Плащ из трав и шляпа из бамбука —

И, хмелен, шагаю над ручьем.

Итак, снег походит на три вещи, и три божества управляют им. Кто же эти трое? Это бессмертная с Гушэ, Чжоу Цюн-цзи и Дун Шуан-чэн. Чжоу Цюн-цзи – владыка Города лотосов. Дун Шуан-чэн хранит снег в кувшине из прозрачного стекла. Всего несколько снежинок лежат на дне кувшина. Всякий раз, как багровые облака плотно затянут небо, Дун Шуан-чэн золотыми палочками для еды бьет по кувшину, вытряхивает из него одну снежинку, и на землю падает благодатный снег толщиной в один чи.

Однажды бессмертные устроили на небе пир, на котором были и бессмертная с горы Гушэ, и Дун Шуан-чэн. Они много пили и захмелели. Дун Шуан-чэн взяла золотые палочки и принялась стучать по своему кувшину, наигрывая песенку, которую как раз собирались запеть бессмертные, но случайно ударила слишком сильно, и кувшин разбился, а снег тотчас же высыпался весь до конца. Вот почему в тот год снег выпал непомерно обильный. Об