Уральский следопыт, 1958-03 - Журнал «Уральский следопыт»

– Вы окончательно сумасшедший человек! – вытирая лоб и шею, пробормотал Коркланд. Его лицо начало наливаться кровью.

– Не надо нервничать, вас может хватить удар! А тогда никто не услышит вашей замечательной речи о танках. А если вся эта затея всплывет наружу? Что тогда будет? Конец карьере, конец всему!…

Коркланд, полуживой, откинулся на подушки автомобиля, шляпа его скатилась и упала на пол.

– Замолчите! Что вы от меня хотите в конце концов? – умоляюще простонал он.

– Только вот этот портфель с деньгами.

– Но в нем нет денег. В нем только документы!…

– Прекрасно! Некоторые документики стоят дороже трехсот тысяч. Я их продам, а разницу вам вышлю по почте…

Коркланд видел, что он попал в мышеловку. Кричать о помощи он не мог: сразу же обнаружится скандальная история с этой взяткой.

– Черт меня понес на эту дьявольскую виллу! Но какие гарантии у меня будут, что вы не раструбите всей этой истории по всему свету?

– Мое незапятнанное честное имя! – гордо ответил незнакомец.

– Ха! Ваше имя?… Что же это за такое имя?…

– Мэн!… – придвинувшись к Коркланду, тихо сказал человек.

Коркланд с ужасом сунул портфель Мэну и повалился в обморок.

– Принесите хозяину воды, вон из той лужи! Ему нездоровится! – приказал Мэн изумленному шоферу и, вежливо козырнув, пошагал к шоссе.

Там его с нетерпением ждал его приятель – Джек, рассыпавший час тому назад стальиые колючки на дороге у виллы танкового фабриканта.

3. На геликоракетоплане

Благодаря психологическому трюку, который применил Мэн к Коркланду, были получены деньги в сумме, более чем достаточной для завершения сборки геликоракетоплана.

Первое испытание геликоракетоплана состоялось И июня в 2 часа 45 минут.

Тарновский пригласил своих спутников войти в кабину и захлопнул дверь. Бесшумные моторы вращали воздушные винты аппарата, и он медленно, без толчков, отделился от земли и поднялся в воздух над лугами фермы, арендованной Джеком специально для сборки и испытаний.

Изобретатель разрешил открыть окна. Гели-коракетоплан медленно летел над землей, купаясь в волнах теплых воздушных течений. На пасмурном небе в редких разрывах облаков мерцали крупные звезды.

Людвиг Тарновский проверял действие многочисленных приборов на щите и стенках кабины.

– Пока все идет хорошо, – сказал он. – Может, попробуем включить ракетные установки?

– Валяйте! – согласился Мэн и вместе с Джеком стал задраивать окна. Потом они сели в удобные мягкие кресла, чтобы избежать толчка при начале полета.

Нажав рычаг конструктор заставил винты геликоптера сложиться подобно вееру, и прижаться к корпусу аппарата. Геликоракетоплан, потеряв поддерживающую его в воздухе работу винтов, стал быстро падать вниз.

Тарновский повернул выключатель, и машина, вздрогнув, помчалась по горизонтальной линии. Все более и более усиливая подачу горючей смеси, довольный изобретатель пустил машину с такой скоростью, что она, подобно пуле, пронзала облака, оставляя за собой короткие языки неяркого голубоватого пламени.

Они поднимались вес выше и выше. Включили кислородную установку. Теперь можно было встать с кресел и спокойно расхаживать по кабине. Альтиметр показывал, что они летят на высоте восьми тысяч метров, а стрелка указателя скорости перебралась через красную черту, обозначавшую скорость звука.

Первый полет был безупречен. Он продолжался всего полтора часа, но доказал прекрасные технические качества геликоракетоплана.

Через неделю тренировочных полетов Джек вполне освоился с работой аппарата и совершенно свободно управлял им.

Мэн тоже пытался разобраться в сложной системе механизмов, но не мог постигнуть этого искусства. Взявшись однажды за штурвал и рычаги, он чуть не убил и себя и спутников, пустив на бешеной скорости машину прямо к земле. Только быстрота и хладнокровие Тарновского спасли их от неминуемой катастрофы.

Туманным вечером, примерно дней через десять после начала испытаний самолета, Джек зашел в комнату Мэна, чтобы вместе поехать на ферму и полетать на геликоракетоплане.

Он был очень удивлен, когда увидел, что его приятель крутится перед зеркалом, примеряя новые галстуки.

– Ты что, уж не на свиданье ли собрался?!

– Угадал! Я решил сегодня повидать подружку Кинлея – Роззи. Кинлей так много о ней рассказывал, что я решил сам взглянуть на нее.

– Намерение твое очень похвально, – сказал Джек, – но как же ты попадешь в театр? Ведь тебя сцапают на первом перекрестке, и ты опять сядешь к рыжему Фуксу!

– А я думаю попасть в театр без билета – с воздуха! – ответил Мэн удивленному приятелю.

Джек подошел к окну. Погода пасмурная, темно, попробовать можно…

…– Если не запутаемся в какой-нибудь антенне или не сядем на шею трубочисту, то все обойдется хорошо! – пробормотал Джек, плавно. опуская геликоракетоплан на плоскую оцинкованную крышу театра.

– Ты здесь поскучай немного. Я быстро вернусь! – сказал Мэн, исчезая в окошке чердака.

По темным переходам и узким лестницам он спустился в помещение, расположенное над сценой театра, и через железную дверку вышел прямо на колосники.

К своей досаде Мэн увидел, что с противоположной стороны мостика к нему движется фигура пожарного. Тот был усат, как морж, и красен, как помидор. Усатое помидорообразное лицо вопросительно посмотрело на Мэна.

– Я новый пожарный инспектор зрелищных предприятий. Будете меня сопровождать! – распорядился Мэн.

Кончики усов раздвинулись в любезной улыбке и покорно повисли вниз.

Мэн пошлепал рукой по висевшему на стене огнетушителю и медленной, инспекторской походкой двинулся по колосникам.

– Вы тут всех балеринок знаете? – спросил он своего спутника.

Лицо, похожее на помидор, под начищенной каской, улыбнулось, и из-под усов раздался какой-то булькающий звук.

– Очевидно, он лишился дара речи при встрече с новым начальником! – прошептал Мэн.

– Когда они перестанут танцевать, позовете ко мне сюда Роззи. Вы знаете Роззи? Ту. которая была замешана с гримером Киалеем?

Усатая голова утвердительно кивнула, пожарник почтительно откозырял и, придерживая рукой топорик, стремглав кинулся вниз по жиденькой лестничке.

Роззи, с недоуменной улыбкой на курносом хорошеньком личике, поднялась на колосники. Она была очень пикантна в своем серебряном жилетике и короткой пышной юбочке.

Пожарный страж, выполнив странную прихоть начальства, повернулся к ним спиной, зало жил назад руки и прилежно стал рассматривать декорации, поднятые над сценой.

– Я вам, Роззи, принес привет!…

– Ах, неужели от Кинлея?! – она схватилась рукой за сердце.

– Вы угадали: от него.

На глазах девушки показались слезы, а серебряный жилетик стал быстро-быстро подниматься и опускаться в такт ее дыханию.

– Бедный, добрый Кинлей! Человек с золотым сердцем! – плача, говорила девушка.

Мэн, не имея достаточного опыта, как мог утешал ее:

– Вы правы, Роззи,