Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

правильнее говорить о языковых, а не лингвистических универсалиях. Этот вопрос не является чисто терминологическим – смешение этих двух планов – универсалий как свойств и закономерностей, присущих самим языкам, и универсалий, как понятий, которые создаются о них в лингвистике – приводит к ошибкам, в частности, в тех классификациях универсалий, которые даются некоторыми исследователями. Так, например, в классификации Б.Л. Успенского выделяются дедуктивные и индуктивные, абсолютные и статистические, простые и сложные, синхронические и диахронические языковые универсалии, универсалии языка и речи и, наконец, языковые универсалии по уровню абстракции[200]. Если при выделении дедуктивных и индуктивных универсалий, а также универсалий по уровню абстракции дается характеристика универсалий как понятий, а также способов их образования, то разграничение остальных видов универсалий основывается на характере самих, объективно присущих языкам свойств и закономерностей.

Существование универсалий в языках обусловлено различными факторами и в том числе (и прежде всего) общностью таких основных[201] языковых функций, как экспрессивная и коммуникативная. Первая из них есть использование языка как средства осуществления и существования абстрактного, обобщенного мышления; вторая есть использование языка как средства передачи информации от одного индивида к другому по различным каналам связи.

Под экспрессивной функцией нередко понимают использование языка для выражения эмоций. Однако при этом не учитывается, что в самих языковых средствах фиксируются скорее не сами эмоции, а мыслительное содержание о них – именно оно в соответствующих случаях входит как в лексические значения, так и в значения грамматических морфем – словообразовательных (таковы, например, в русском языке многочисленные словообразовательные суффиксы, выражающие эмоциональную оценку) или словоизменительных (таковы, например, в нивхском языке суффиксы, образующие формы выражения эмоций у глаголов и существительных). Непосредственное же выражение эмоций осуществляется в речи в основном посредством различного рода интонаций (гнева, радости, восхищения и т.п.), а также порядка слов (эмфазы). Как средство выражения эмоций обычно рассматриваются также междометия. Однако известно, что одно и то же по своему фонемному составу междометие в зависимости от того, с какой интонацией оно произносится, может выражать самые разнообразные и нередко даже противоположные по своему характеру чувства. Это говорит о том, что средством непосредственного выражения эмоций в такого рода случаях также оказывается интонация. Видимо, лишь когда междометия возникают в речи как непосредственная реакция в связи с тем или иным психофизиологическим состоянием организма, их можно рассматривать как средство выражения эмоций, не опосредованных мыслительной деятельностью. Таким образом, эмоции находят свое выражение в языке, в его лексике и грамматике, лишь опосредствуясь мышлением, а сфера их непосредственного выражения оказывается весьма узкой, ограничиваясь эмфазой, интонацией и междометиями в случаях их употребления в речи, рассмотренных выше. Поэтому едва ли целесообразно, выделяя коммуникативную и экспрессивную как две основные функции языка, иметь в виду под последней использование языка для непосредственного выражения эмоций. Рассматривая этот вопрос в генетическом плане, существенно отметить также следующее. В человеческой речи в качестве носителей информации выступают двоякого рода средства: словесные и просодические (в том числе интонация). Генетически наиболее древними из них, несомненно, являются последние. Так, известно, в частности, что различные звуковые сигналы высокоорганизованных животных со стадным образом жизни дифференцируются друг от друга посредством интонационных модуляций голоса. Об этом же свидетельствуют и данные онтогенеза: интонационные средства воспринимаются и усваиваются детьми значительно раньше, чем у них начинается формирование словесной речи. Таким образом, просодические средства, будучи более древними, чем словесные средства, оказываются общими для человека и животных и, следовательно, специфически человеческими являются лишь словесные средства передачи информации.

Известная независимость просодических средств от словесных, проявляющаяся и в синхронном плане, о чем уже говорилось выше, базируется на том, что у большинства людей просодические средства функционально связаны с иным полушарием головного мозга, чем словесные средства. Так, у правшей просодические средства связаны с правым полушарием головного мозга, а словесные средства – с его левым полушарием.

Экспрессивная функция в данном выше понимании (в иной терминологии – интраиндивидуальная, гностическая, познавательная функция) имеет ряд тесно связанных между собой сторон, или проявлений. Эта функция языка находит свое осуществление:

1) поскольку язык есть средство, обеспечивающее саму возможность специфически человеческого абстрактного, обобщенного мышления;

2) в той мере, в какой язык выступает как средство формирования и выражения конкретных мыслей;

3) поскольку в языке, в идеальной стороне языковых единиц фиксируются результаты познавательной деятельности носителей данного языка (в этой связи говорят об аккумулятивной способности языка).

Язык играет существенную роль в познавательной деятельности человеческого мышления, во-первых, потому, что он обеспечивает возможность осуществления процессов мышления, направленных на познание действительности, во-вторых, потому, что идеальная сторона языковых единиц является средством фиксации результатов познавательной деятельности человеческого мышления. Это, однако, не дает основания выделять особую познавательную, или гностическую функцию языка, поскольку последняя свойственна человеческому мышлению, а язык – лишь орудие, которое используется в процессе ее осуществления.

Дискуссионным является вопрос о соотношении коммуникативной и экспрессивной функций языка, вопрос о той роли, которую играет каждая из них в конституировании сущностных характеристик языка. В частности, широкое распространение имеет точка зрения, согласно которой ведущая роль отводится коммуникативной функции, и она квалифицируется как главная языковая функция. Эта точка зрения не кажется, однако, в достаточной мере обоснованной. Прежде всего здесь возникает вопрос о том, в какой мере каждая из этих функций может рассматриваться как самостоятельная по отношению к другой, т.е. осуществляется ли каждая из них самостоятельно, изолированно от другой. Следует сказать прежде всего, что экспрессивная функция языка осуществляется как в актах коммуникации, так и в процессе внутренней речи. Иначе говоря, экспрессивная функция языка может осуществляться и раздельно от коммуникативной функции.

В то же время коммуникативная функция языка может быть осуществлена только вместе с осуществлением его экспрессивной функции, поскольку любой акт коммуникации может считаться состоявшимся только в том случае, если мысль, выраженная языковыми средствами одним индивидом в целях ее сообщения другому индивиду, воспринимается этим последним.

В генезисе, т.е. на начальных этапах развития языка и абстрактного, обобщенного мышления, коммуникативная и экспрессивная функции, по-видимому, были нераздельны, так как интериоризация языковых средств в процессе осуществления абстрактного, обобщенного мышления вне актов общения, вероятно, есть позднейшее явление. Таким образом, на этих этапах развития языка и мышления акты осуществления абстрактного, обобщенного мышления, не имеющие целью передачу соответствующей информации, и те же акты, имеющие эту цель, могли, по крайней мере в основном, совпадать по тем языковым средствам, которые в них использовались. Различия в языковых средствах между внутренней и внешне выраженной речью, наблюдаемые на современном этапе развития языка и мышления, видимо, являются результатом длительного исторического развития.

Потребностью осуществления актов коммуникации, функционированием