Срочно выйду замуж - Инна Инфинити

— Давай, — сразу соглашается.

— Тогда вылезаем через окно, чтобы они нас не увидели. А то не дадут уйти.

Глава 29. Река

Через окно моей комнаты мы выбираемся в сад, минуем фруктовые деревья, попадаем в огород и теряемся в зарослях кукурузы. В Николаевке все сажают очень много кукурузы. И огороды у людей большие, прям целые поля. Причем заборами не огорожены, и из своего огорода можно попасть сразу в соседский. Что мы с Антоном и делаем.

— Это все еще ваши владения? — с опаской спрашивает Антон.

— Нет, мы уже идем по чужой частной собственности.

— А это точно не запрещено?

— Запрещено, конечно. Но кто нам что сделает? В конце концов, мы же не воруем чужую кукурузу.

— А куда мы направляемся?

— К реке.

В Николаевке больше некуда пойти. Достопримечательностей нет, красивых мест тоже. Центр деревни состоит из трех магазинов, рынка и церкви. Выйдешь на улицу — обязательно встретишь всех знакомых. В лицо они тебе улыбнутся, а за глаза перемоют косточки. За годы жизни в Москве я отвыкла от этого. В столице до тебя никому нет дела. Каждый живет своей жизнью и думает только о себе. За это москвичей считают жестокими, но я бы назвала их здоровыми эгоистами. Что толку от того, что в Николаевке все такие сердобольные и всегда готовы налить тебе тарелку супа? Они потом эту тарелку супа десять раз тебе припомнят.

Мы наконец-то выбираемся из чужих огородов. Николаевка закончилась, началась проселочная дорога, которая скоро приведет нас к реке. Я слишком поздно спохватываюсь, что мы не взяли с собой покрывало. Придется сидеть на голой траве.

Посередине пути Антон ни с того ни с сего берет меня за руку. На дороге нет каких-то препятствий, требующих поддерживать меня, чтобы не упала. Поэтому я удивляюсь его действию. Но руку свою не выдергиваю. Тепло ладони Антона через кожу проникает в меня. И согревает. До опьянения согревает. Солнце близится к закату, дует легкий июньский ветерок, а мне вдруг жарко становится, как будто на сорокоградусной жаре стою. Интересно, о чем Антон думает? За руку меня взял — зачем? Я начинаю волноваться. В голову лезут дурацкие мысли. Антон мне очень нравится, чего уж скрывать. Но очень не хочется снова обжечься.

— Пришли, — объявляю излишне громко, когда перед нами показывается широкая река.

Антон останавливается оценить вид.

— Красиво.

Перед нами расстилается голубая гладь с зарослями камышей. Река умиротворенно журчит. То тут, то там из воды выпрыгивают маленькие рыбки и падают обратно в реку. В воздухе пахнет влагой и свежей зеленой травой. Я делаю шаг и тяну Антона за собой. Мы продолжаем держаться за руки. Хочу найти для нас укромное местечко вдали от дороги. Раз в несколько минут по ней проезжают машины, и я не хочу, чтобы нас увидел кто-то из знакомых. Пройдя вниз по течению метров на пятьсот, мы достаточно скрываемся от проезжей части. Находим высокое дерево с толстым стволом и садимся на густую траву в его тени. Перед нами вид на реку. Мы сидим плечом к плечу и смотрим на чистую голубую воду. Вообще-то здесь и купаться можно. Течение не сильное, заход пологий. В детстве летом я почти каждый день ходила с друзьями на речку.

— Расскажи о себе, Нин, — неожиданно просит Антон.

Удивленно поворачиваю на него голову.

— Что именно?

— Не знаю. Всё. Я ведь, по сути, ничего о тебе не знаю.

Улыбнувшись, я непроизвольно кладу голову ему на плечо. Мне приятен интерес Антона.

— Ну, родилась и выросла я в этой деревне. — И замолкаю, не зная, что сказать дальше.

— Почему решила уехать?

— Мне всегда было слишком тесно в Николаевке. Да и что тут делать? Кроме фермерства здесь больше нечем заниматься. А это не для меня, хотя я дочка успешных фермеров.

— Но ты же могла поехать в столицу вашей области.

— Могла, — согласно киваю. — На самом деле именно так я и планировала сделать. Но однажды нас со школьной экскурсией повезли в Москву, и я влюбилась в этот город. Когда вернулась домой, объявила родителям, что после школы поеду поступать только в Москву, и никуда больше.

— Они поддержали твое решение?

— Не очень, если честно. Как ты мог заметить, у жителей Николаевки есть некоторая предвзятость по отношению к Москве.

Антон громко хохочет. Его звонкий смех разносится эхом по округе.

— Тебе, кстати, не обидны эти дурацкие шутки?

— Конечно, нет. Наоборот, они меня забавляют.

— Почему?

— Потому что у меня все в порядке с самоиронией. Ну и забавно посмотреть, как видят москвичей жители других городов.

Веселье Антона передается и мне. Я тоже смеюсь.

— Знаешь, что самое интересное во всех этих шуточках?

— Что?

— Никто из тех, кто высмеивает москвичей и Москву, ни разу там не был. То есть, на самом деле они не могут знать, какие москвичи на самом деле. Ни Федя, ни Аня, ни тетя Люба, ни дядя Вася. Они никогда не были в Москве.

Антон снова смеется, и я вместе с ним. Как же мне легко и хорошо с моим фиктивным мужем. Как будто он настоящий. Как будто мы всю жизнь друг друга знаем и никогда не расставались. Я заливаюсь хохотом и падаю лицом Антону на грудь. Он обнимает меня и опускается носом в мою макушку. Мы продолжаем смеяться, пока я не отрываю голову от его груди и наши взгляды не встречаются. Мы одновременно замолкаем. Смотрим друг другу в глаза. У Антона они цвета темной карамели. У меня вдруг весь воздух из легких вышибает. Сердце расходится до шума в ушах. Я чувствую частое дыхание Антона на своих губах. А в следующую секунду он склоняется ко мне и целует в губы.

Глава 30. Поцелуй

Я не отстраняюсь, но и не отвечаю на поцелуй. Замерла на мгновение и пошевелиться не могу. Пока мозг судорожно соображает, Антон сильнее прижимает меня к своему рту. Его горячие настойчивые губы жадно целуют мои. Язык приоткрывает рот и проскальзывает внутрь. Сердце делает сальто, в крови происходит выброс адреналина. Антон целует меня, и я чувствую головокружение. Как будто под нами земля плывет. Осторожно беру его за плечи, чувствую, как напряжены мышцы. Делаю глубокий вдох через