Лекарство Во Мраке - Максим Пурпурный

— Твою мать, Лилит! Какого хера ты делаешь? Мы что, на героев похожи, или ты забыла, где находишься и кому принадлежит сейчас город? — кричал рыцарь, пристально смотря в расстроенные глаза девушки.

Она хотела извиниться, понимая, что была не права, но её природная уверенность и наглость не давали ей сделать это. Лилит чувствовала себя виноватой, но в то же время она не хотела проявлять слабость.

— Не забыла! Просто, в отличие от некоторых, я решила не засовывать язык сначала себе в жопу, а потом в жопу этого говнюка! Я пыталась помочь той бедолажке, пыталась спасти хоть кого-то за это путешествие, ты же лишь обижаешься, а потом злишься! — начала кричать ведьма. — Снова кто-то умер, и снова из-за меня! Я не могла оставить её одну там, на жестокую и медленную смерть, я не могла сделать вид, что ничего не произошло. Какой из тебя благородный рыцарь, если ты даже не попытался ей помочь? — расстроено спросила Лилит.

Льюис глубоко вздохнул и потёр глаза, словно хотел сбросить с себя тяжесть всех произошедших событий. Он пытался вернуть себе спокойствие, но его голос всё ещё дрожал от волнения.

— Оставить её там — жестоко и неправильно, но и помочь мы не могли. Мы должны думать о Талисии, о нашей миссии. Иногда приходится жертвовать одним ради спасения многих. Её смерть — на моих руках, но я должен продолжать двигаться дальше. А тебе нужно успокоиться и отпустить смерть Отца Матвея, он умер не ради твоего самокопания, в котором ты загнёшься, — тяжело проговорил рыцарь, смотря в испуганные глаза ведьмы. — Пошли, арендуем себе комнату, чтобы ты могла всё переосмыслить и успокоиться. А я попытаюсь найти Торгара.

Говорить больше не хотелось, и Лилит молча пошла за Льюисом, который теперь устало волочил ноги по грязной земле. Он выглядел подавленным, словно из него вышла вся жизнь и оптимизм. Ведьма чувствовала, как по её коже пробегают мурашки, словно Вильем всё ещё наблюдал за ней. Она чувствовала себя неуютно, словно за ней кто-то следит. Играет, как пешкой.

Даже в этом затхлом и бедном городке был богатый район, в котором скрывалась роскошная и бесчеловечная жизнь. Жители района были не просто неприятны, они были холодны и равнодушны к страданиям других. Почти все обитатели района были теми, кто не брезговал наживаться на войне и проблемах других. Они зарабатывали на смерти, а их совесть была чиста, как новенький мешочек с золотом в их же кармане. Все ходили в чистой, дорогой одежде, от них веяло запахом дорогих духов, а на лицах не было ни следа беспокойства, словно их жизнь была полна радости и счастья. Однако на улицах также сидели попрошайки, но для местных они были ниже собак, готовых выполнить любое желание, чтобы хоть как-то прокормить себя и свою семью. Бедняки были не более чем грязью под ногами этих богатых подонков. Худощавые дети с тоскливой улыбкой подходили к каждому, кто мог хоть что-то дать, и искренно умоляли их, а те лишь грустно посматривали на деток, пытаясь скрыть своё наплевательство. Девочки, девушки и женщины либо сидели на дороге, выманивая мелочь, словно беспризорные псы, либо продавали свои тела за несколько кровавых монет. Но не только девушки этим занимались. За время пути к таверне Лилит видела и несколько молодых мальчиков, к которым подходило пару богачей, пытавшихся скрыть лицо за капюшоном.

Атмосфера этого района была ещё более гнетущей, чем в остальной части города. Постоянные издевательства над людьми и мерзкие рожи местных начинали раздражать и пугать. Видя, как избивают какого-то бедолагу ногами, ведьма собиралась пойти к нему на помощь, но холодный взгляд Льюиса и трезвый разум говорил, что это будет новая ошибка. Придётся закрыть на это глаза, только бы не получить ещё больше проблем.

— Льюис, как думаешь, он понял, кто я? — решив разбавить тишину, спросила Лилит.

— Скорее всего. Слишком догадливый гад, — сердито ответил Льюис, но лицо по-прежнему было недовольным.

— Хватит дуться, я была не права, но мы же выбрались! А когда он решится сделать хоть какой-то шаг, нас уже здесь не будет, — сказала Лилит, словно пыталась успокоить не только Льюиса, но и саму себя.

— Я злюсь не на тебя, а на этот район. Терпеть его не могу, но это единственное место, где мы сможем передохнуть в безопасности, — устало сказал рыцарь.

— А где ты собираешься искать этого Торгара?

— Вот в комнате и подумаю.

Дойдя до большого здания с двумя этажами, сразу стало ясно, что это таверна под названием “Золотая рыбка”. На улице ещё был только день, но уже можно было услышать внутри весёлые голоса и громкие песни. Тяжело выдохнув, Льюис вытер пот со лба и решительно вошёл внутрь.

Как только они попали внутрь, радостные звуки, смешки и музыка стихли. Все сидящие в таверне удивлённо смотрели на рыцаря, словно увидели призрака. Но уже спустя пару секунд музыканты продолжили песню, а с одного из столиков раздался радостный возглас:

— О, Льюис! Как я рад тебя видеть, старый друг! — поприветствовал рыцаря один из сидящих за столом мужчин, перед этим жадно облизав толстые пальцы, запачканные в еде.

Сразу стало ясно, что он такой же алчный говнюк, как и все в этом сраном районе. Одетый лучше, чем почти все находившиеся в помещении, поскольку являлся купцом. Его большое пузо, появившееся явно не от плохой жизни, закрывал темно-синий бархатный дублет, украшенный золотыми вышивками, а под ним белая рубаха. Штаны из тёмно-серого сукна были заправлены в высокие черные кожаные сапоги с тиснением в виде лилии. На пальцах сверкали перстни с изумрудами и топазами, а на поясе висел кожаный кошель и кинжал в украшенных ножнах.

Постоянно поправляя свои большие и чёрные усы, он с какой-то выгодой смотрел прямо на Льюиса, который тоже сверкал улыбкой, но девушка понимала, что делал он это притворно, словно хотел скрыть своё отвращение к этому человеку. Как и район, местные и живущие здесь люди были ему отвратны.

— Рад, что Вы ещё не высохли! — с юмором поприветствовался Льюис, скрывая неприязнь и усталость.

— Ха-ха, как видишь! А кто же эта прелестная дама? — увидев Лилит, резко спросил купец.

Подойдя ближе к девушке, он неожиданно схватил её за руку и поцеловал, показывая симпатию. Лилит выдавила из себя улыбку, её глаза холодно блестели, но