Тайны Ногая, хана Кыпчакского ханства - Амерхан Межитов

Никогда ранее положение Михаила VIII не было столь отчаянным: похоже было, что дни Византийской империи сочтены. Но Карл, ослеплённый собственной самоуверенностью, недооценивал своих врагов и не хотел замечать, что силы их далеко не исчерпаны.

Михаил создал свою собственную коалицию. Султан Египта направил часть своего флота для защиты Константинополя. Эмир Кыпчакского ханства Ногай, женатый на незаконной дочери Михаила, принял меры, чтобы болгары не смогли принять участие в походе Карла. Заключив союз с Византией, Ногай запретил совершать набеги своему прежнему союзнику и вассалу болгарскому царю.

В 1277 г. царь Константин Асен был свергнут и убит в результате народного восстания, и трон Болгарии занял «крестьянский царь» Ивайло, женившийся на вдове Константина. Новый царь сразу начал боевые действия против войск Кыпчакского ханства, которых однажды сумел даже разгромить в сражении. Но всего год спустя против него выступил ставленник византийского императора Иван Асен III (также зять Михаила VIII), и Ивайло не нашёл ничего лучше, как обратиться за помощью к Ногаю. Он прибыл в лагерь темника, который поначалу принял его с честью: свергнутый царь был для него орудием влияния на политику Болгарии и Византии. Ещё год спустя был свергнут и Иван Асен III, который также прибыл к Ногаю. Темнику, безусловно, льстило, что от его решения зависят судьбы двух царей Болгарии. Однако он прекрасно понимал, что долго такая неопределённость длиться не может, а потому принял решение, обосновав его интересами своего тестя. В 1280 г. на пиру, на котором присутствовали оба свергнутых болгарских монарха, он заявил, указав на Ивайло: «Этот человек – враг моего отца, императора, и достоин никак не жизни, а смерти». Свергнутый царь был тут же на месте умерщвлён. Новый царь, Георгий Тертер, поначалу плативший ордынцам дань (подобно русским вассалам Золотой Орды), с 1285 г. был вынужден признать себя фактическим подданным – причём даже не хана, а самого Ногая, и чеканил монеты с соответствующей символикой.

В 1282 г. войска Ногая выступили против фессалийского правителя Иоанна. В это время войска кыпчакского ханства находились на территории Византии уже в качестве союзника.

А венгерский король, чья дочь была замужем за наследником византийского престола, будущим императором Андроником II, оказал давление на сербов, предотвратив их вступление в коалицию анжуйца.

В Европе имелись и другие силы, которые Михаил использовал в качестве противовеса антивизантийской коалиции. Генуэзцы не могли подвергать риску свои торговые привилегии в Империи. Сицилийские подданные Карла, разорённые поборами и ненавидевшие французских оккупантов, были готовы в любую минуту восстать против своих властителей. И, наконец, в Европе был монарх, готовый оказать поддержку сицилийцам, так как он имел законное право на престол Сицилии. К его двору стекались беженцы, сохранившие верность дому Гогенштауфенов и мечтавшие об изгнании французов со своей родины. Этим монархом был король Арагона Педро III. Византия и Арагон осознавали общность как своих интересов, так и союзников, что привело к дипломатическим контактам между ними.

К Рождеству 1281 г. строительство и сицилийского, и арагонского флотов было завершено. Экспедиция Карла была официально провозглашена крестовым походом против неверных, и папа Мартин передал Карлу десятину, собранную на острове Сардиния. Это лишь укрепило решимость Педро: ведь он считал Сардинию своим владением. Но если Карл никогда не скрывал, что истинной целью его похода был захват Константинополя, Педро приходилось быть куда более осторожным. Он также объявил о крестовом походе, тем более что у него имелся идеальный повод: его тунисский вассал, губернатор Ибн Хасан, восстал против короля Туниса и попросил помощи Педро. Ибн Хасан обещал принять христианство сразу же по завоевании им трона. Оказать помощь в таком деле, способствуя обращению в христианство этой страны, было прямой обязанностью христианского властелина. Именно так ответил Педро посланцам племянника Карла, короля Франции Филиппа III, заинтересовавшегося подготовкой арагонцев к военному походу.

В конце 1281 г. в Барселону прибыл генуэзский дворянин Бенедетто Захария. Он был близким другом и верным вассалом Михаила VIII, получившим от него богатый феод в малоазийской Фокее. Захария и стал главным посланником византийского императора при дворе Педро и посредником между двумя властелинами. Похоже, что он играл в заговоре не менее важную роль, чем Джованни да Прочида, хотя её впоследствии и не изукрасили легендарными наслоениями. Если Джованни поддерживал связь по оси Арагон – Сицилия – Византия, то Бенедетто был посредником в передаче информации из Константинополя в Барселону через Геную.

Итак, к весне 1282 г. все были готовы к действиям. Карл был настолько уверен в себе и в своих силах, что игнорировал все предупреждения об опасности. Он даже не мог себе представить, что кто-либо посмеет противиться ему, а уж тем более напасть на его владения.

Самоуверенность Карла обернулась элементарной слепотой: он недооценил ум и силу своих врагов и поплатился за это. Его мечты были развеяны, его империя не выдержала испытания на прочность. Дипломатический гений союзников и самого Михаила Палеолога в конечном итоге победили. В своей «Автобиографии» император Византии скромно назвал себя орудием, которым воспользовался Бог для освобождения сицилийцев. Однако само отбытие армады Карла к берегам Босфора, активное участие в защите византийцев со стороны египетского султана и золотоордынского политика и полководца Ногая и крайне своевременное вмешательство арагонцев доказывают, что всё произошло в сроки, запланированные самим Михаилом и его союзниками.

Взаимодействие Ногая с русскими княжествами и государствами Центральной Европы

После установления стабильных дипломатических отношений с Византией Ногай обращает свой взор на другие страны Центральной Европы. В 1275–1279 гг. он совершает ряд набегов на территории Польши и Литвы, а также Венгрии.

Ряд авторов, исследуя деятельность Ногая в данном направлении, ошибочно полагают, что кыпчакский темник участвовал в этих походах с целью поживы. И будто бы сближение золотоордынского темника с южнорусскими князьями является результатом участия Ногая в этих походах, где они и в самом деле бок о бок сражались с внешним врагом.

Говоря по правде, наиболее дружественные и союзнические отношения с населением южнорусских степей Ногай унаследовал ещё со времён своего деда Котена, когда формировалось Кыпчакское ханство. И совершенно неслучайно Лев Галицкий и Роман Брянский, добровольно признавая верховенство Ногая, в большей мере подчинялись ему, а не чингизидам, то есть сарайскому хану, поскольку традиции дружбы между русскими и кыпчаками имели давние корни.

В том, что походы татар (кыпчаков) на западных соседей Руси вовсе не обусловлены стремлением грабежа, можно убедиться легко. Известно, что после того как Батый узурпировал власть Котена