Падшие ангелы: демонология средневековой Руси - Дмитрий Игоревич Антонов

Вздыбленные волосы – почти обязательный атрибут демонов. Даже в неумелых рисунках читателей на полях средневековых рукописей бесы носят такие прически[251]. Но хохол – не единственное, что вырастало у них на голове.

Демон с бородой: визуальная иерархия

Средневековая книжность описывала мир демонов как иерархическую структуру, на вершине которой находится сатана, а ниже располагаются бесовские «князья» и рядовые бесы. Иконография, в свою очередь, должна была найти приемы, чтобы визуально отличать повелителя демонов от его слуг.

Самый простой способ – укрупнение. Сатану и его «князей» выделяли из толпы простых бесов благодаря размеру фигуры (так же выделяли любого значимого персонажа в иконописи). Другим приемом был разворот анфас. Как уже говорилось, дьявол или «высокопоставленный» бес часто показан лицом к зрителям. Кроме того, Люцифер на многих изображениях носит одежды (длинную тунику, пояс), восседает на престоле, увенчан короной или держит темную сферу-державу.

Но самый интересный прием связан с растительностью на лице.

В средневековой культуре ангелы играли мужские роли. Они не только вестники, но и воины, стражи, победители демонов и так далее. Их часто изображали в доспехах и с оружием. Но (почти) никогда их не наделяли усами и бородой. Это понятно, учитывая, что у ангелов нет пола – потому книжники иногда называли их «мужами-скопцами». Пола, как предполагалось, нет и у падших духов. Однако борода у них возникала с завидной регулярностью. В иконографии Страшного суда дьявола часто изображали бородатым, как на греческой мозаике XI в. в церкви Санта-Мария-Ассунта на острове Торчелло. То же происходило на русских иконах, фресках и миниатюрах.

Дело в том, что борода в византийском и русском искусстве играла еще одну, вспомогательную, но важную роль. Растительность на мужском лице демонстрировала возраст[252]. Безбородая фигура в мужской одежде – юноша, бородатая – зрелый мужчина. Длинная и/или седая борода – знак старца. Крайний вариант – борода, протянувшаяся до земли, – указывала на аскета. На иконах русских страстотерпцев Бориса и Глеба бородой наделяли только старшего брата, Бориса, но не юного Глеба. Если братьев писали вместе с их отцом, князем Владимиром, равноапостольный князь занимал центральную позицию, а его удлиненная борода указывала на старейшинство (во всех смыслах). Борис стоял по правую руку от отца и носил небольшую темную бороду, а младший Глеб оказывался слева и бороды не имел. На иконах Рождества Христова Младенца славят три волхва: безбородый юноша, муж-средовек с окладистой бородкой и старец с длинной и седой бородой.

Но небесный дух со вторичными половыми признаками – весьма странный персонаж. Так могли изобразить ангела, чей статус был спорным. К примеру, в Откровении Иоанна Богослова описаны грозные духи, связанные при реке Евфрат – они умертвят третью часть людей после того, как затрубит шестая труба (Откр. 9:14–15). В миниатюрах русских Апокалипсисов их писали как обыкновенных ангелов. Но иногда они теряли нимбы и получали вместо них усы и бороды[253]. В результате небесные духи превращались не в бесов, а в нечто среднее между Божьими посланники и земными тварями.

Бородатые и безбородые духи. Слева внизу ангел схватил за хохол демона с бородой. Другие, безбородые, стоят ниже в пасти ада. Правее ангел сковывает цепями сатану – в отличие от своих подручных бесов, он одет в зеленую набедренную повязку и, конечно, носит длинную бороду.

Воскресение – Сошествие во ад, вторая четверть XVIII в.

Музей русской иконы им. Михаила Абрамова, Инв. № ЧМ-929.

«Приставлять» бороды демонам было куда проще и естественней. После падения с небес они уподобились животным. И если у них бывают звериные черты, то почему бы не вырасти и волосам на подбородке. А значит, как и у людей, на иконах борода у бесов может стать знаком «старейшинства», высокого иерархического положения. Сатана – бородатая фигура среди безбородых духов. Главный бес, «предводитель», «воевода» – бородатый в окружении подручных-безбородых.

Все черты и атрибуты, о которых шла речь, помогали изобразить демонов в их «собственном» теле. Визуальные образы отчасти отталкивались от книжных описаний (темный цвет, звериные черты), а отчасти развивали собственную логику (вздыбленные волосы, бороды, крюки, крылья). Но во множестве историй бесы являлись в чужой, обманной личине. И художникам нужно было показать ее – причем так, чтобы не запутать зрителей.

Как нарисовать призрак

В средневековой культуре дьявол и демоны – оборотни и создатели иллюзий. Чтобы обмануть или прельстить людей, они принимают вид человека (часто – родственника или друга), ангела, святого и даже самого Христа. Чтобы напугать – превращаются в зверей и монстров. Такие истории все чаще появлялись на иконах и фресках с конца XV в. А это значит, что зрителю нужно было показать одновременно, кто и в какой личине явился святому.

На одной из гравюр печатного Киево-Печерского патерика (изданного в Киеве в 1661 г.) изображена история Исакия Печерского. Перед монахом выстроилась толпа звероподобных монстров. Патерик рассказывает, что бесы обманули Исакия, явившись в образе ангелов и предложив поклониться ложному Христу, – его облик принял один из демонов. Но на изображении ничто не напоминает об иллюзии. Уродливые зооморфные тела показывают только суть произошедшего: бесы искусили затворника. Рассказ о преображении вынесен за скобки. Единственное, что связывает образ и текст – скипетр и корона у одного из уродливых созданий, того, кто изображал Христа[254].

Этот прием отсекает важную часть рассказа. Мы видим только настоящих акторов, действующих лиц в их «собственном» облике, но не понимаем (не читая текста), в кого обратились бесы и как обманули героя. Неудивительно, что это – редкий казус. Почти всегда иконописцы и создатели миниатюр стремились передать всю историю, показать механику произошедшего: бес явился в чужой личине.

Довольно часто это делали с помощью симультанного приема, который известен сегодня благодаря комиксам. Героя рассказа изображают несколько раз подряд, в разные моменты времени. Сперва показана обманная фигура-маска, а затем разоблаченный демон. Либо наоборот – сперва демон, а потом личина, которую он принял. Зритель последовательно «читает» изображения и понимает, что произошло. В Житии Сергия Радонежского XVI в. мы видим одновременно больших серых змей-драконов (сатана многажды «змиями претваряшеся») и бесов, убегающих в сторону[255]. На иконе «Искушение Антония Великого» XVI в. изображены звери, нападавшие на святого в «мечтаниях»: лев с огромным языком, ехидна, единорог и другие твари. А позади стоят настоящие