Дар - Зинаида Порох

как-то сформулировать свои планы на будущее. Но её бабуля в последнее время сильно изменилась, живя на своей волне — а это цветы и бальные танцы. Прямо какая-то пожилая цветочная фея! Аронии она тоже предоставила полную свободу, в условиях которой — танцуя и радуясь жизни — жила теперь сама. Особенно это было заметно по их питанию. С едой теперь она вообще не заморачивалась, как раньше. Никаких супчиков, оладий, пирожков и котлеток. Теперь они ели одни полуфабрикаты, поставляемые ею из магазина и ближайшей «Кулинарии». Не особо вкусно, зато времени свободного — валом. Что Полину Степановну, гастролирующую со своей бальной студией по городу, подобно цыганской шансонье, вполне устраивало. А Ароние, занятой учёбой, это было вообще без разницы. Просто непривычно.

«Раньше — занятой учёбой, — вздохнула девушка, спеша по заснеженной улице к остановке. — Теперь-то у меня совсем другие интересы, к которым ни учёба, ни качество еды не имеют никакого отношения».

Да и Прошу — вспомнилось ей — еда мало интересовала. Был бы хлеб да квас с молоком. Лишь иногда бывая на кордоне, она харчевалась у Марьи, жены младшего брата Андрея. Он, хоть в пластуны и не сгодился, но казаком стал справным. Детей им с женой бог не дал, вот Марья и ошивалась вечно на кордоне. То обстирывала кого-то — за деньги, то кухарила — тоже не бесплатно. Хотя готовила Марья ещё хуже, чем стирала — вечно в стирку щёлок экономила, а в борщ — заправку. Да и хлеб у неё был не пропечён. Есть кубанская поговорка: «Умила Марья готувати, та не умила подавати». А Марья ни «готувати», ни «подавати» не умела, но харчевателей у неё всегда было полно. Красивая она баба да языкатая, вот ей всё это и сходило с рук. Так что, стряпня из кулинарии по сравнению с Марьиной — это просто деликатесы…

«Ой! О чём это я? — спохватилась Арония. — Причём тут Марьина стряпня? Я ж в институт еду — заявление подавать. Тут бы подумать надо — что мне делать дальше?»

Сев в маршрутку, Арония и принялась размышлять на эту тему.

Может, ей попытаться применить вновь обретённые пластунские способности? Вряд ли они ей «присгодятся» в борьбе с нарушителями Покона — там нужны совсем другие умения. Тогда на что же батько Фома намекал, приказав ей не давать пощады врагу? Он не из тех казаков, кто зазря слова на ветер бросают. Не на ловлю же оборотней и ведьм он её благословлял? Этим пластуны — сами, порой, похожие на ведьмаков — никогда не занимались.

А что если ей заняться воспитанием бойцов-пластунов? Как Проше, под старость, Хотя, надо заметить — сейчас этих тренеров кунг-фу, айкидо и прочих восточных единоборств, как горбуш на нересте. Но про пластунов что-то она не слышала. Возможно, это хорошее дело — возродить эти техники? Но где же взять учеников? Мало кто согласится отдать своего ребёнка на обучение девчонке без образования. Ведь у неё — кроме неоконченного педвуза — нет ни солидных корочек, подтверждающих её способности к этим техникам, ни престижных призов победителя состязаний и единоборств. Один лишь сон в активе да жизнь, прожитая Прошей. Но в это ж никто не поверит. К тому же, отбор для этой спортивной секции должен быть очень строгим. Далеко не каждый ребёнок способен стать пластуном. Она помнит, как тщательно Проша отбирал учеников. И на реакцию проверял, и на сообразительность, и на чувствительность, и на гибкость, а главное — на бесстрашие. За десяток лет он воспитал-то их всего… тринадцать. Арония даже сейчас помнила всех этих мальцов по именам. Штучный товар. Казаки ведь из рода в род защитники отечества, они гордились такими сынами. А сегодня всё по-другому. Любой родитель, узнав, что его чаду на несколько месяцев завяжут глаза — срок обучения технике иного виденья у всех ведь разный — посчитает это издевательством. И не позволит с риском для жизни, бродить ему по улицам с завязанными глазами. А уж давать ему в руки острые режущие предметы и вовсе посчитает невозможным. Не говоря уж об обратной адаптации — процесс привыкания глаз к свету довольно длителен и мучителен. Помнится, Прасковье, снявшей повязку, её глаза поначалу даже мешали. И лишь закрыв их, она могла подключать свой третий глаз и внутреннее видение.

Да и вообще, решат — зачем все эти мучения? Мало кто из родителей мечтает, чтобы из его ребёнка сделали машину, способную мгновенно убивать.

К тому же, для юных пластунов требуется специальная база. В помещении этим техникам не обучишь. Надо жить в селе, там, где нет машин и поменьше людей. Раньше это был кордон или окраина станицы. А нынче?

Так что, выходит, в современных условиях обучать ребёнка пластунскому делу почти невозможно. А взрослого — уже бесполезно. К тому же, детям ведь ещё надо учиться в школе. Среднее образование никто не отменял.

Так что эта её идея насчёт обучения юных пластунят — из области фантастики…

А что она сама может?

Аронии вдруг захотелось проверить свой третий глаз — работает ли он ещё? И осмотреть салон маршрутки. Хотя, что она может увидеть здесь интересного? Люди как люди. Спешат на работу, обдумывают свою личную жизнь. Но всё же любопытство или какое-то иное подсознательное чувство заставило девушку прикрыть глаза.

Она с интересом осмотрелась вокруг, как оказалось, прекрасно всё видя…

Но что это?

Арония ощутила скрытую опасность, пульсируя алым, исходящую с задних сидений. Может, там маньяк затаился? Строит свои кровавые планы. Но нет, это явно что-то гораздо худшее. Вот и первый враг объявился, о котором, наверное, батько её предупреждал.

Та-ак. Арония всмотрелась назад…

Алый цвет сосредоточился на сидящей позади женщине неприметной восточной внешности. Возле её ног стояла сумка… Именно она и излучала злой ярко-алый свет опасности, похожий на бутон. Аронии показалось, будто вот-вот он раскроется и здесь расцветёт огненное облако… взрыва…

План созрел мгновенно.

Арония, передав чью-то сдачу, осторожно оглянулась.

Женщина равнодушно смотрела в окно, ничего вокруг не замечая. Арония проникла в её сознание — так как этому учил батько Фома, растворив себя в этой женщине — и услышала:

«Эти козлы всё равно не отдадут моего ребёнка, — плыли её неспешные и равнодушные мысли на… чеченском. И девушка её отлично понимала. — Вряд ли он ещё жив. А зачем мне жить без него? Без мужа? Зачем?»

Она наверняка обкурена или под наркотой! Вот почему, зная об опасности, исходящей от её сумки, женщина