Любовник Павлова 2 - Ника Маслова

— Ты ведь не думаешь, что я могу гордиться всеми выборами в своей жизни?

— Нет? — спросил он с явным удивлением.

Я улыбнулся.

— Нет, конечно. На своём пути я наворотил всякого. Допущенными ошибками не горжусь. Горжусь тем, что помню о них и больше не допускаю. Знаешь, почему за одного битого двух небитых дают?

Вадим пожал плечами. Он больше не смотрел себе под ноги с унылым видом, и мне нравились происходящие в его состоянии перемены. Он прислушивался ко мне с жадным вниманием, будто я пообещал открыть ему законы Вселенной.

В некотором смысле так оно и было. Должен же он понять, что единственное, что необходимо сделать, в очередной раз упав — это встать и пойти дальше. По возможности исправив ошибку. Но это необязательно, а иногда и невозможно. Главное, таких ошибок больше не допускать.

— Человек, считающий себя безупречным — тот, кто в итоге обязательно проиграет. Бросать вызов жизни, быть высокомерным — крайняя глупость. Я выучил этот урок на собственной шкуре. Когда был очень молод, моложе тебя, то считал себя круче варёных яиц. Жизнь показала мне, что с такими крутыми бывает. Они встречают тех, кто покруче, и круто огребают.

— Я не знаю никого круче вас, — признался Вадим.

— Ну, — я хмыкнул, — я тоже не знаю. Но точно знаю, что если буду наглеть и нарочито нарываться на неприятности, как делал это когда-то, то живо обнаружу себя у параши с в кровь разбитым лицом.

— Вы сидели? — чуть помедлив, спросил Вадим.

— Да и этого не стыжусь. Одна ходка по молодости. Кого-то такой опыт ломает, а для меня то, чему я научился на зоне, стало трамплином в лучшую жизнь. Не верь, не бойся, не проси, всегда отвечай за свои слова и поступки — либо этому учишься, либо становишься учебным пособием на тему того, как жить нельзя.

Я остановился, повернулся к Вадиму.

— Считай, что та ситуация, в которую ты попал по собственной глупости, и тот год, который ты провёл в засраной конуре — твоя самая большая удача. Ты на своей шкуре убедился, как делать нельзя. Выучи урок, проведи работу над ошибками, исправь, что можешь, и двигайся дальше. Теперь ты знаешь цену неверности.

— Да.

У него дрожали губы, ресницы, глаза влажно блестели. Я только что разглагольствовал о жизни, распушив хвост, как тетерев на лугу, и тут как кто-то тумблер переключил, и все слова осыпались шелухой.

Захотел его поцеловать. Остро захотел большего. Но не под открытым небом и камерами, которых тут, в элитном жилом комплексе, примерно миллион.

Дал знак Игорю, держащемуся от нас метрах в трёх-четырёх, и машина подъехала.

— Домой, — скомандовал я, когда мы сели. Поднял перегородку, и Вадим сам потянулся ко мне.

Я никогда не чувствовал его таким податливым, таким желающим угодить, таким открытым и нежным. Наши поцелуи быстро превратились в страстные и глубокие. Вадим льнул ко мне, постанывал, не боясь, что услышат. Резко и жадно вдыхал. То держался за мои плечи, то шарил у меня под одеждой.

— Не хочу ждать, — сказал он, сползая на пол между моих ног. — Я не могу ждать. Пожалуйста, разреши мне.

Я прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. Так всё ощущалось ещё острей.

Вадим умело расстегнул ремень, бережно — ширинку. На вставший член больше не давила ткань, и я выдохнул с облегчением. И закусил губу, когда Вадим взял за щеку.

Машина шла по опустевшим дорогам почти без остановок. Мягко урчал мотор, и я слушал тихий шелест шин и оглушающе громкие влажные звуки, с которыми Вадим принимал мой член в свой горячий рот. Он очень старался. Изредка я открывал глаза, наблюдая за ритмичными движениями его взъерошенной головы. Держал его за волосы, направлял, но ему это не требовалось. Он сам хотел, сам проявлял инициативу, и постанывал от удовольствия, словно это не он, а ему сейчас отсасывали со всем пылом.

В какой-то миг я остановил его, сжав кулак в волосах и не позволяя двигаться. Вадим поднял на меня взгляд — расфокусированный, плывущий, полный обожания, желания, страсти. Его губы были до предела растянуты. Я ощущал заднюю стенку его горла, влагу, тепло, тесноту его тела.

Вадим попытался что-то сказать, и это у него не получилось. А у меня не получилось сдержаться, и я спустил в его рот в тот же миг. Смотрел на него, не отрываясь. Он прикрыл глаза, наслаждаясь. Принял всё. Выпустил член изо рта, и слизнул белёсую влагу с губ. Смотрел на меня с таким видом, будто это не я, это он кончил.

Когда он привёл меня в порядок, я помог ему встать и сесть рядом с собой.

— Ты был прекрасен, — сказал я честно.

Вадим опустил ресницы и облизнулся. Его губы припухли и покраснели. Он взял платок и принялся вытирать подбородок.

Я привлёк его к себе — на удивление расслабленного, тяжелого, успокоившегося. Небольшая проверка привела к весьма странным результатам.

— Да, я кончил в штаны, вообще не прикасаясь к себе, — признался он со смешком. — Со мной в жизни такого не бывало. — Он закусил губу и бросил на меня завлекающий взгляд. — Что вы со мной делаете, а, Николай Николаевич?

Меня интересовало другое: что он со мной делает? Денис сказал, что я проваливаюсь в своего молодого любовника, что веду себя, как упрямый осёл, идущий за подвешенной перед его носом морковкой, что всё это кончится плохо, что я связался не с тем человеком и скоро сам это пойму, но будет поздно.

Вадим, возможно, — моя самая большая ошибка.

Я поцеловал его, ощущая на податливых губах собственный вкус.

Глава 22. Вадим. Враг не дремлет

Глава 22. Вадим. Враг не дремлет

Этой ночью я выложился на все сто, качественно завершил бурный во всех отношениях вечер. Задница до сих пор помнила, как это было. Павлов не порвал меня, нет, но пару неприятных минут пришлось пережить.

Не его вина, а мой выбор. Это я всеми способами его провоцировал, разводил на потерю самоконтроля, на полный отрыв. Всё получилось в лучшем виде и стоило лёгкого