Щегол 1-11 - Василий Горъ

— … -мый уютный коттедж во Вселенной!

— Да и мы тоже ничего! — хихикнула Иришка, явно услышавшая весь ее монолог.

— Вас я тоже обожаю… Хотя нет, не так: я обожаю этот коттедж именно потому, что в нем живете вы, вот!

— Выкрутилась… — «нехотя» признало мое личное наказание и, проходя мимо мелкой, шлепнула ее по заднице.

Света, конечно же, страшно возмутилась и заявила, что эту попу могу шлепать только я. За что получила еще и от Оли. После чего повисла у нее на шее, чмокнула в щеку и как-то странно усмехнулась:

— Поймала себя на мысли, что слово «коттедж» царапает слух: для меня это строение — это тот самый «дом», возвращаясь в который, чувствуешь себя дома. А еще — только не смейтесь, ладно? — в моей личной табели о рангах «домов» этот, оказывается, занимает абсолютное первое место. С ума сойти…

— Ну, так тебя здесь любят… — без тени улыбки заявила моя супруга. И веско добавила: — И любят ВСЕ.

— Я вас тоже люблю… — грустно улыбнулась девчонка, почему-то решила, что вот-вот испортит настроение и себе, и нам, и решила пошутить: — Всех, включая вредину-Иришку, уже ускакавшую в неизвестном направлении.

Увидев жест Ольги, требующий помощи, я, каюсь, затупил. Поэтому на меня рявкнула Дайна. Через гарнитуру:

— Помоги ребенку развеселиться!

Этот ребенок был на два месяца старше меня, но требование я услышал. И отпустил тормоза — метнулся к Уфимцевой, закинул ее на плечо, шлепнул по попе и взлетел вверх по лестнице. А после того, как ворвался в гостиную, пробежался вокруг стола и придумал, что делать дальше, вынесся в коридор, донес «жертву» до ее ванной комнаты, затолкал в душевую кабинку и врубил холодную воду. Света, конечно же, «возмущенно» заверещала, и я, грозно нахмурившись, озвучил страшную угрозу:

— В этом доме живет СЧАСТЬЕ! Поэтому страдалицы, пытающиеся тут грустить, будут наказываться… не только любимыми шлепками по попе, но и ледяным душем!

Окажись в такой ситуации абсолютное большинство моих знакомых из «прошлой жизни», устроило бы истерику из-за «испорченного» костюма, обуви, рубашки, прически, макияжа или всего этого, вместе взятого. А мелкой «страдалице» такое даже в голову не пришло — она радостно заулыбалась, убрала с лица мокрую прядь, активировала жар и притворно вздохнула:

— Игнат, вынуждена предупредить, что ты выбрал не ту угрозу…

— Ага… — поддакнула ей Оля, возникшая рядом с моим левым плечом. — Пообещай ты НЕ ШЛЕПАТЬ тех, кто грустит, эта красотка улыбалась бы круглые сутки. А теперь у нее появилась возможность получать Наказание Мечты хоть по сто раз на дню!

Я картинно схватился за голову и продолжил валять дурака:

— Так она ж привыкнет, и оно перестанет доставлять удовольствие…

— Не привыкнет!

— Не привыкну… — весело пообещала Уфимцева и застыла: — О, черт, мы же собирались в Лукоморье за снарягой!

— Ага! — подтвердила моя благоверная. — Причем сразу после завтрака. А ты, вон, нарвалась на Наказание Мечты и…

— Игна-а-ат, а давай отложим эту радость на вечер? Представь: интимный полумрак, тихий шелест холодных струй, эротичный прогиб моей поясницы, попа, интимно поблескивающая в свете одного-единственного светильника… — «размечталась» мелкая, но уже через мгновение выключила воду, отпихнула меня в сторону, выбралась из душевой кабинки, стянула пиджачок и метнула в сторону корзины для грязного белья.

— Что ж, на вечер — так на вечер… — покладисто согласился я, подхватил жену под локоток и уволок на кухню. А там ожили наши гарнитуры и слегка расстроили:

— Ребят, не давайте девочке киснуть: ее гнетут две проблемы, и обе — достаточно сильно. В первой виноват Валерий Константинович — он страшно переживает из-за того, что Света постепенно отдаляется, винит в этом себя и не скрывает своих чувств. А она расценивает такое поведение, как очередное проявление люто ненавидимой ею слабости. Вы же ассоциируетесь у нее с Силой. Вот она к вам и тянулась. С момента приезда в Бухту Уединения. И радовалась жизни. А в «Занозе» засомневалась и в тебе, Игнат. В тот момент, когда ты, услышав слово «шмары», не атаковал и не убил Перепелицына на месте. Да, во время его извинений пришла к выводу, что вариант наказания, придуманный тобой, оказался на порядок страшнее смерти на дуэли, ибо ты уничтожил ВСЕ, чем жил Лешенька. А после того, как выяснилось, во что, в конечном итоге, вылилось это Воздаяние, одурела от многослойности плана наказания и окончательно расклеилась из-за того, что почувствовала себя предательницей. Так что страдает — серьезнее некуда. И, как мне показалось, там, внизу, даже засомневалась в том, что имеет право продолжать тут жить. В общем, «лечите». А я помо— … Та-ак… Кажется, она решилась признаться!

Дайна не ошиблась — не прошло и минуты, как на пороге кухни возникла мелкая, мрачная, как грозовая туча, подошла к окну и зачем-то выглянула наружу, а затем развернулась на месте и уставилась мне в глаза:

— Игнат, там, в «Занозе», я в тебе на какое-то время разочаровалась — по моим представлениям, Сильный Мужчина должен был вызвать Перепелицына на дуэль и, дав ему протрезветь, убить. Да, прозрела все там же, в ресторане. В тот момент, когда поняла, что ты унизил Алексея перед всей Империей и, тем самым, превратил не в поломанного героя, а в трусливого изгоя. А после того, как узнала, что ты задумал и сотворил с родом Перепелицыных на самом деле, преисполнилась глубочайшего почтения, но… разочарование было, и это страшно гнетет, ведь я, фактически, перестала Верить!!!

У нее в глазах стояли слезы, а подбородок начинал подрагивать, и я, как обычно, забил на свои загоны. В смысле, встал, подхватил девчонку на руки и вместе с нею сел на диван. Вырваться не позволил — прижал к себе, ласково провел ладонью по спине и пожал плечами:

— В тот момент моя реакция на оскорбления действительно выглядела слабой, соответственно, твое разочарование появилось не зря. Тем не менее, ты удержала лицо, не сломала мне игру под камерами ресторана, дождалась промежуточного результата и изменила мнение. Да и сейчас нашла в себе силы признаться в этом, вроде как, прегрешении, хотя мы тебя ни в чем не винили.

— Оля с Ирой в тебе не засомневались! — всхлипнуло это чудо.

— Они знают меня намного дольше и видели в куда большем количестве самых-разных ситуаций, поэтому их Вера давным-давно уперлась в предел возможного, а твоя в тот момент продолжала расти.

— То есть, вы во мне