Дорогой мужества - Д. Хренков

На рассвете снова допрос. Опять настойчивое:　

— Признавайся. Горшков, и тебе сохранят жизнь.　

Снова зверское избиение. Меняются лишь мучители. И вдруг, перед глазами Горшкова расплывается лицо эсэсовца, но до сознания доходит каждое слово:　

— Мы проверили тебя, Горшков, и получили отзыв из Дедовичской комендатуры. Помощник коменданта аттестует тебя положительно. Он ручается за твою преданность германским властям.　

Так вот что за человек этот Герман… Герман Иоганнович!　

Через полчаса из ворот тюрьмы гестапо вышел крайне истощенный человек. Медленно поднял он лицо к солнцу и вдруг, охватив голову руками, рухнул у ног часового.　

«Были бы кости, а мясо нарастет…» И снова — жизнь на острие ножа. Незадолго до освобождения Дедовичей его предупредили о готовящемся новом аресте.

— Лихой вы человек, — с восхищением сказал Горшкову в последнюю встречу Герман Иоганнович, — завидую и вам и вашим товарищам.

Подчиняясь приказу командования, Горшков вместе с Евдокией Яковлевной перебрался в лес, в партизанский лагерь.

* * *

Михаил Васильевич Горшков по-прежнему живет в Сухареве. После войны колхозники избрали его своим председателем. Многие, не зная, какой двойной жизнью жил в годы оккупации Михаил Васильевич, удивлялись: «Как так — немецкий староста, и в председателях ходит». Посмеивались односельчане Горшкова и отвечали:　

— Федот, да не тот. Староста, да только не немецкий, а наш — у партизанского костра выбранный.

С. Красников　

ЛЕГЕНДАРНЫЙ КОМБРИГ

Есть в Музее истории Ленинграда комната, где в торжественном покое застыли бархатные знамена. Кажется, что веет от них дымом партизанских костров, запахами влажного мха, сочных трав и ветвистой ольхи. На одном из знамен золоченым шелком вышито: «3-й Ленинградской партизанской бригаде имени А. В. Германа».　

А вот и белоснежный бюст того, чьим именем названа бригада народных мстителей. Под бюстом лаконичная надпись: «Герой Советского Союза, командир 3-й партизанской бригады А. В. Герман». Рядом, под стеклом, личные вещи Александра Викторовича: орден Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени, полевая кожаная сумка, прозрачный планшет, обычный школьный треугольник с сантиметровой на сечкой, самодельная карта деревни Житницы. Синяя стрела ведет нас по карте к месту гибели человека, чье имя стало легендарным.　

А. В. Герман родился 23 мая 1915 года в Петрограде в семье мелкого чиновника. Учился в школе-семилетке (ныне школа № 301), в автостроительном техникуме, в военном училище, командовал танковым подразделением, затем Москва, Академия имени М. В. Фрунзе. С началом войны старший лейтенант Герман был прикомандирован к штабу Северо-Западного направлении для выполнения специального задания.

ВО 2-й ОСОБОЙ　

Оборонительные бои в Опочке и за Новоржев проиграны. Красноармеец Лемешко и его однополчане Богуславский и Дерипона шли на грохот артиллерийской канонады, к линии фронта. В нескошенной ржи чернели обугленные танки, в кюветах проселочных дорог валялись искореженные автомашины…　

Однажды в сумерках вблизи хутора красноармейцы увидели грузовик и легковой автомобиль. У машин стояли двое. Всмотрелись. Один, полный и постарше, был в кожаном пальто, на задниках сапог кавалерийские шпоры. Другой совсем еще молодой, высокий, в командирской форме танкиста. Свои!　

Узнав, откуда и куда идут бойцы, кавалерист похвалил их за то, что не бросили оружия, и приказал:　

— В кузов, хлопцы!　

Сам он сел в запыленную «эмку», танкист — в кабину грузовика, и машины тронулись в путь. В кузове подпрыгивали от тряски на ухабах винтовки и трофейные автоматы, ящики с патронами. Богуславский достал из кармана карту, хотел посмотреть, куда их везут. Прикрывшись брезентовой палаткой, бойцы зажгли спичку. Грузовик резко остановился, из кабины выскочил танкист, строго спросил:　

— Кто курит?..　

Приехали в город Холм. Человек в кожаном пальто (это был Литвиненко — кадровый военный, участник гражданской войны) приказал накормить бойцов, отправить на сборный пункт тех, кто отстал от своих частей.　

Когда все собрались, Литвиненко сказал:　

— Формирую бригаду особого назначения. Кто со мной? Предупреждаю, дело опасное: идем в тыл фашистскому зверю. Больных и трусливых не беру!　

Согласились все. Юный узбек выкрикнул под общий хохот:　

— Моя тоже пойдет!　

Комбриг полушутливо разъяснял тактику борьбы с оккупантами: «У меня так: подпалыв и тикай!..» Боец　

Лемешко слушал, а сам не сводил глаз с танкиста: стройный, по-военному подтянутый, светлоглазый, волосы тщательно зачесаны назад, красивое лицо чисто выбрито. Как-то сами собой взгляды их встретились. Танкист шагнул вниз, спросил паренька:　

— Фамилия?　

— Лемешко.　

— Родители?　

— Нету. Сестра на Черниговщине, в колхозе «Пионер»… Хрицы там…　

Танкист покусал тонкие губы, сказал отрывисто:　

— Герман. Вступаю в должность начальника разведки бригады. Будете при мне.　

Так Гриша Лемешко стал бессменным ординарцем начальника разведки, а позже и легендарного комбрига Александра Германа. Дни и ночи ездили они на грузовиках по полям сражений, подбирали отечественное и трофейное оружие, переносные радиостанции, сумки с медикаментами, бинокли. Все собранное отправляли в Осташков, где комплектовалась 2-я особая партизанская бригада.　

Всю осень и зиму первого года войны бригада громила гарнизоны неприятеля, взрывала склады, мосты, поджигала казармы гитлеровцев, сурово карала предателей. Герман не знал ни страха, ни устали. Он не только обеспечивал штаб бригады нужными разведданными, но и сам водил партизан в рискованные операции.　

Как-то небольшая группа разведчиков во главе с Германом ушла добывать оружие и продовольствие. На дороге появился обоз противника, который охранялся полувзводом солдат. Впереди обоза шел полицай-проводник. Он раньше заметил партизанскую засаду, хотел было вскрикнуть, но Герман показал ему гранату: «Проходи, собака, и не пикай!» Полицай промолчал. Обоз поравнялся с засадой. Партизаны открыли огонь. Гитлеровцы в панике разбежались. Десять подвод с продуктами достались бригаде.　

Ординарец Гриша неотступно следовал за своим начальником и, пожалуй, раньше других познал благородную душу Германа… Весенняя распутица — ни сесть, ни прилечь, ни ступить. Бригада измотана в боях, много раненых, простуженных. Есть нечего. Щеки Германа запали, глаза красные от бессонницы, сапоги его истоптаны, полны грязи и ледяной воды. Он голоден.　

«Вытащу из ранца неприкосновенный запас, — вспоминает Лемешко, — упрашиваю: «Вам треба поисты». — «Ешь сам, Гриша», — скажет, либо отдаст свой ломоть раненому партизану».

Александр Викторович Герман

По натуре Герман не был человеком замкнутым, но о себе, о личных переживаниях никому в бригаде не рассказывал, дневника не вел. Обо всем, чем переполнялась его душа, мы узнаем только из писем в Казань — жене Фаине и сыну Алику.　

Вот одно из них:　

«9/VI1-42 г.　

Дорогая Фаинушка!　

Сейчас наша страна переживает тяжелые дни своей истории. Каждый гражданин Советской России обязан отдать все, что