Украина. Геополитический миф - Андрей Андреевич Медведев

Ну и понятное дело, что казаки постоянно воевали — то с турками, то с поляками, то с москалями, причем побеждая, например, турок, они практически спасали всю Европу. А если они проигрывали какие-то сражения (а в реальной, невыдуманной истории это было сплошь и рядом, и казаки вообще, что в московском войске, что в польском, играли роль вспомогательной легкой кавалерии), то автор объясняет, что это все было предательство. Собственно, отсюда берет начало вся сегодняшняя украинская политическая риторика и даже политтехнология. Если где-то не случается перемога, то есть победа, то тут же находятся виноватые во всем зрадники-предатели. Одним словом, история России, по мнению автора «Истории русов…», сводилась к истории казачества малороссийского. Причем написана эта книга была без малейшего намека на научный подход, там нет ссылок на источники: полное ощущение, что документы, например, Великого княжества Литовского, автор никогда не читал. Но самое удивительное, что весь этот антинаучный бред подвергли серьезной, вдумчивой критике только в 70-е годы 19 века. Долгое время, повторюсь, эта книга считалась вполне надежным источником исторических свидетельств из жизни Южной Руси. Что, конечно, не могло не сыграть свою роль в форсировании малороссийского сепаратизма и украинства.

Глава 6

Итак, украинцы клевещут на общерусский язык; малороссы отлично его понимают, когда говорят с ними о предмете, не выходящем за пределы их понимания. Вот истину должен я сказать: все, что хохломаны выдумали сейчас такой, якобы, малорусский язык, что я, природный малоросс, не могу и 10 строчек прочесть малороссийской газеты «Рада», чтобы «ихний» новый язык не послать к дьяволу. Ничего не могу разобрать, о чем газета толкует. Словом, «украинский» нынешний язык для истинных малороссов непонятен: это не язык Тараса Григорьевича Шевченко, Котляревского и Квитка-Основьяненко, который ясен, понятен и простому мужику, и интеллигенту, а такой, какого еще никогда не было на свете. Этот язык нарочито придуман, дабы разъединить русских людей, т. е. расколоть их на две половины, и чтобы, таким образом, каждая из них враждовала одна с другой.

Василий Васильевич Розанов, русский философ, публицист, писатель («Голос малоросса о неомалороссах», 1914)

Если бы польская политическая элита начала 19 века знала значение слова «политтехнология», то она, конечно, без всяких сомнений, не просто сосредоточилась бы на системе образования в Малороссии, но попыталась бы и сочинить особый малороссийский язык, чтобы уж окончательно утвердить отличие русских от малороссов. Вот смотрите: даже язык у них свой, на русский не похожий. Собственно, с этого ведь и начинается идентичность любого народа — с истории и языка. Полякам в этом смысле не хватило дальновидности, они принялись сочинять особую «украинскую» культуру и поэзию. А потом, в 1830 году, вспыхнуло польское восстание, и, конечно, после его подавления в 1831 году от польской системы образования молодежи мало что осталось. И большинство идеологов малороссийского сепаратизма были вынуждены бежать в Галицию, на территорию Австрии. И, как мы позже увидим, именно они принесли туда сами термины «украинец» и «украинский».

Украинский язык за поляков начали сочинять сами русские, точнее малороссы. Собственно, поначалу никто и не вел речи о каком-то особом украинском языке, речь шла лишь о малороссийском наречии. Сейчас многим трудно представить, что, по сути, в 18–19 веке, да и даже в начале 20-го, в России фактически социальное разделение было не только имущественное, но и языковое. То есть был русский литературный язык, который считался общепринятым среди всего образованного класса; язык этот, конечно, был понятен и бедным крестьянам, и заводским рабочим. Но вместе с тем в каждой области, в каждом регионе был свой народный диалект, которым пользовались местные жители, местное необразованное население. В Малороссии как раз и говорили, как было принято считать, на малороссийском наречии русского языка, в Поморье — на своем, свой говор был в Сибири. О диалектических особенностях различных говоров писал еще Ломоносов, выделяя в русском языке три разговорных наречия — северное, московское и малороссийское. При этом Ломоносов подчеркивал, что различия между русскими говорами, несмотря на обширность ареала расселения народа, значительно меньшие, нежели между немецкими диалектами. По сути, все это прекратилось только после победы социалистической революции, когда по всей России принялись ликвидировать безграмотность. И вот тогда, и только тогда, литературный язык стал общепринятой нормой. Кроме созданной большевиками Украины, где под контролем Сталина внедрялся «украинский» язык. Но об этом позже. А в 19 веке попытки обособить малороссийское наречие, признать его отличным от русского казались чем-то диким, как если бы сегодня кто-то попытался бы объявить, скажем, новгородский или псковский говор отдельным языком. Российский журналист, революционер и этнограф Василий Иванович Кельсиев, посетивший в 1868 году Галицию и видевший, как там искусственно создается украинский язык, — эти события крайне подробно будут рассмотрены в следующих главах, — писал в своей книге «Галичина и Молдавия»:

…Из языка хохлов так же легко создать особый язык, как из языка пошехонцев, богомазов архангельских кровельщиков и т. д., и т. д., создать особое наречие. Назначьте мне любой великорусский уезд — через полгода я разовью вам наречие этого уезда в особый литературный язык, ничем не похожий на наш общерусский; я докажу вам, что в этом, избранном вами уезде, мужик вовсе не так говорит, как мы пишем; я вам поставлю такие ходимши и ушедши, эвтот, энтот и эстот, что всякую грясть за пояс заткну — стало бы только охоты.

Впрочем, попытки писать книги на местном малороссийском народном диалекте предпринимались давно. Собственно, летописи Грабянко и Величко — тому пример. В 1798 году малороссийский чиновник и писатель Иван Петрович Котляревский написал свою шуточную книгу «Вергилиева Энеида. На малороссийский язык перелицованная И. Котляревским». Правда, никаких политических целей в этом не было. Котляревский писал свою пародийную «Энеиду» с целью повеселить публику. Тут снова надо представить структуру социума конца 18 века. Для образованной публики приключения героев Вергилия в Малороссии, описанные языком крепостных, языком черни, выглядели невероятно смешно. Это выглядело как вызывающий, провокационный, но очень веселый литературный эксперимент.

Энеида на малороссийский язык перелицованная

Еней був паробок моторный

И хлопец хоть куды козак

На лихо здався вин проворный

Завзятейший от всех бурлак

Но греки, як спаливши Трою,

Зробили з неи скирту гною,

Вин взявши торбу тягу дав;

Забравши де-яких троянцев,

Осмалених, як гиря, ланцив,

Пятами з Трои накивав.

Второй, уже более серьезной попыткой писать на малороссийском наречии можно считать литературные опыты харьковского писателя