Эволюционер из трущоб. Том 11 - Антон Панарин

хлопнул Ежова по плечу, а сам направился на выход, бубня себе под нос. — Чего это с бабулей? Одаривает сладостями кого попало? Меня конфетами она особо не баловала. Хотя, мы и виделись раз в пятилетку. — Остановившись в дверях, я повернулся к шипастому и сказал. — Знаешь, Виктор Павлович, а ты молодец. Спасибо тебе.

— Э-э-э… Я-то чего? Я так, делаю всё, что от меня зависит, — смутился он и стал тереть шею. — Служу роду, Михаил Константинович.

— И я служу, — тихо произнёс я и отправился обратно к морозильнику.

Пока меня не было, Юрий пригнал не пять ребят, как я просил, а целых двадцать человек. Брат организовал своеобразный конвейер. Десятеро откупоривали пробирки, а другие ребята забирали их и выливали в двухсотлитровую бочку. Завидев меня, ребята вытянулись по стойке смирно.

— Продолжайте. Я тут тихонечко посижу. Покемарю.

Дверь морозильника была открыта, а охлаждение отключено. Я взял стул, устало упал на него и закрыл глаза. Не знаю, сколько прошло времени, но мне показалось, что всего мгновение. Меня тихонько похлопали по плечу.

— Михаил Константинович, мы закончили, — сообщил парень с оттопыренными ушами.

— Красавцы, — зевнув, ответил я. — А теперь брысь отсюда. И скажите Юрию, что за выполнение задания я даровал каждому из вас выходной и порцию шашлыка.

— Спасибо! — расплылся в счастливой улыбке ушастый, да и его товарищи тоже.

— Отдыхайте. — Я опёрся руками на колени и встал со стула.

Ребята выскочили из морозильника и прикрыли за собой дверь. Я выглянул в коридор, убедился что там никого нет, кроме мигающей лампочки, и, потянувшись к мане, захлопнул дверь морозильника, а после возвёл вокруг него каменный барьер. Не хочу, чтобы окружающие слышали мои вопли. Ни к чему это. Подойдя к бочке, я снял с себя одежду, подставил стул и запрыгнул в алую жижу.

Ледяная кровь обожгла кожу, а дыхание перехватило. В ту же секунду в голове взорвался многоголосый хор, состоящий из бесчисленных фраз Ут:

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Резистентность к токсинам»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Крепкие кости»…

«Меткий стрелок»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Плоскостопие»…

«Катаракта»…

«Контроль маны»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

Казалось, голова вот-вот лопнет от бесконечных голосов Ут, сливающихся друг с другом, словно безумное эхо, вторящее само себе. Тяжело дыша, я выкрикнул:

— Поглотить!

А в следующее мгновение я распахнул рот от чудовищной пронизывающей боли и забыл, как дышать. Тело содрогнулось в мучительной агонии, мышцы свело судорогой, сознание начало распадаться на части. Я ещё пытался сопротивляться, но боль была невыносимой. Тьма поглотила меня, и я провалился в бесконечную пустоту. Пустоту, за которой был свет. Свет прошлой жизни.

Я увидел битву при Фьёльдорфе. Поле, раскинувшееся до горизонта, затянуто туманом, над которым вздымались столбы чёрного дыма. Две армии столкнулись друг с другом, как две сокрушительные волны. Крики, хруст ломаемых костей, звон стали, треск магических разрядов — всё это смешалось в оглушительной симфонии смерти.

Я стою в самой гуще сражения, ощущаю под ногами скользкую от крови землю. Вокруг меня погибают десятки тысяч солдат, разрубленные мечами, пронзённые стрелами, разорванные на куски магией. Запах крови, дыма и гнили смешался с неистовым криком ужаса и страдания.

Мимо меня пробежал сержант Ордена Пламенного Рассвета, и я увидел, как огромный топор разрубает его пополам в метре от меня. Горячая кровь брызнула мне в лицо, заставив усомниться: реальность это или воспоминание?

Я почувствовал себя беспомощным винтиком в гигантском механизме смерти. Это была моя первая война. Война, в которой я лишь чудом остался жив. Внутри меня бушевала магия, столь мощная, что она могла перевернуть исход любой битвы. Однако… Перед глазами резко стало темно, а после сцена сменилась.

Я стоял в небольшой комнате, в тусклом свете свечей, у кровати, где умирал мой учитель Тэразин Бескровный, последний Великий Магистр. Его тело пожирала магическая чума. Кровавые прожилки пробивались сквозь кожу, постепенно сжигая его плоть изнутри. Я видел его лицо, покрытое потом и отражавшее страдание и отчаяние. Тэразин смотрел на меня с обречённой улыбкой, и в глазах затаилась немая мольба.

— Михаэль, — прохрипел он еле слышно, хватаясь за мою руку. — Пожалуйста… Я не вынесу больше… освободи меня от этой боли.

Я почувствовал, как сердце сжимается, а горло перехватывает. Тэразин Бескровный всегда был мне отцом и наставником, человеком, который сделал из меня архимага. Моя рука дрогнула, но я понимал, что другого выхода нет. Я медленно поднял ладонь, наполняя её теплом пламенной магии, и тихо прошептал:

— Пусть твоя новая жизнь будет лучше этой, учитель…

Моя рука легла на лоб старика и высвободила неистово бушующее пламя, испепелившее его в одно мгновение. Картина снова изменилась.

Я сижу в лаборатории, перед монитором, по которому двигается строка загрузки. Мерцают цифры: 97%, 98%, 99% — и вдруг всё замерло. Надпись ярко вспыхнула на экране:

«Ошибка! Обнаружена критическая ошибка!»

— Какого чёрта? — прохрипел я, пытаясь понять, что пошло не так.

На мониторе медленно проявилась новая надпись алыми буквами, от которой у меня всё похолодело внутри:

«Ты и есть ошибка. Ошибка, которую необходимо устранить!»

Сердце забилось с такой силой, что я проснулся, резко подскочив с постели. Я был покрыт холодным потом, дышал часто и тяжело. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в больничной палате, подключённый к капельнице. Рядом стояли мониторы, тихо попискивая и отслеживая мои жизненные показатели. Взгляд мой заметался по белым стенам, стараясь ухватиться за реальность, но в голове по-прежнему эхом звучали слова, которые я увидел на экране: «Ты и есть ошибка…».

Я медленно откинулся на подушку, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Но в глубине души, словно червь, шевелилась тревога. Это просто видение или пророчество? И вообще, какого чёрта я делаю в больнице? Я же был… Я поднёс руку к лицу и понял, что она неестественно тонкая. В палату вошла медсестра, вкатив следом за собой столик, на котором красовалась новая капельница. Увидев меня, она ахнула:

— Вы очнулись! Николай Петрович! Глава рода наконец-то пришел в себя! Николай Петрович!

Медсестра выбежала в коридор с такой скоростью, что я даже ничего не успел сказать. Что значит «наконец-то пришел в себя»? Сколько времени я валялся в отключке? Рывком я выдернул иглу из вены и скорчился от тупой боли. Сорвал с себя датчик, после чего