Итоговое выпускное сочинение 2023 / 2024 - Елена Владимировна Амелина

с тихо ползущими по нему серыми облаками. “Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей… <…> Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба…”» Образ высокого, бесконечного неба рождает в душе героя мысли о вечности и открывает ему всю суетность и ничтожность его честолюбивых помыслов. И пейзаж здесь приобретает и сюжетообразующее значение. Князь Андрей переживает душевный кризис, влияющий на весь последующий этап его жизни. Мечты о «своем Тулоне», о личной славе, подвиге сменяются в его мыслях равнодушием ко всему, скепсисом. Им овладевает душевная усталость и безразличие. «Я знаю в жизни только два действительные несчастья: угрызения совести и болезнь. И счастие есть только отсутствие этих двух зол», – замечает Болконский в разговоре с Пьером. Последний пытается переубедить друга, говорит о том, что есть Бог, истина, добродетель, что нужно любить и верить.

И здесь вновь возникает характерный пейзаж. «Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома, и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. <…> Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны течения с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: “Правда, верь этому”». И вновь здесь возникает тот же самый природный образ. После разговора с другом Болконский «в первый раз после Аустерлица… увидал то высокое, вечное небо, которое он видел на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе».

Разговор с Пьером на пароме становится очень важным этапом на пути возращения героя к жизни. Очень важным эпизодом является и поездка Болконского в рязанские имения. Писатель создает здесь прекрасную картину весеннего леса. «Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба… В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза, вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась, и из прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала, зеленея, первая трава и лиловые цветы». Однако князь Андрей будто не замечает этой радостной картины. Его мыслям и настроению созвучен один лишь старый дуб, с обломанными суками, глядящий «каким-то старым, сердитым и презрительным уродом». «Весна, и любовь, и счастие! – как будто говорил этот дуб. – И как не надоест вам все один и тот же глупый, бессмысленный обман. Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон, смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинаковые, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков. Как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам». Природа в этом эпизоде полностью отвечает настроению героя. Болконский здесь ощущает какую-то высшую мудрость, справедливость всего, что произошло с ним. Однако уже сам выбранный писателем природный образ символизирует здесь заблуждение героя, открывая для него возможность грядущего счастья. Дуб (как мы уже отмечали выше) всегда считался в литературе символом крепости и прочности жизни. И в этом смысле «старые болячки» на могучем, хотя и старом дереве, противоестественны. Толстой здесь словно намекает читателям на преждевременность духовного угасания князя Андрея, на возможность выхода из душевного кризиса.

Потом, некоторое время спустя, Болконский едет в Отрадное. Там он видит Наташу, юную и беспечную, далекую от его забот, слышит невольно ее разговор с Соней, и в душе его поднимается «неожиданная путаница молодых мыслей и надежд». «Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно-светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо-освещенных с другой стороны. Под деревьями была какая-то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое-где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая-то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко-белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно, и глаза его остановились на этом небе». И, возвращаясь обратно, князь Андрей уже не узнает старого дуба. «Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия – ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. “Да это тот самый дуб”, – подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления». Герой решил, что жизнь не закончена в 31 год, что еще возможно счастье, обретение смысла существования.

Толстой показывает нам, как природа влияет на человека, помогает разобраться в своих чувствах, мыслях, желаниях. Природа помогает нам справиться со своим недугом, депрессией, обрести душевное равновесие.

Таким образом, природа – мудрый учитель, она помогает нам понять себя и окружающих, победить наши страхи, сомнения, разочарования, обрести иное отношение к жизни.

Почему в искусстве так часто изображают небо и звезды?

В поисках сюжетов художники часто обращаются к миру природы. Излюбленные образы – это небо и звезды. Их создают и живописцы, и поэты, и писатели. Почему же эти образы столь притягательны? Вероятно, потому что они являются живым воплощением вечности, они рождают мысли о Боге. Именно Вифлеемская звезда освещала рождение Иисуса Христа. С нее начался свет Божественной любви в этом мире. В древности большое значение придавалось пророчествам, которые раскрывали небесные светила. Вспомним хотя бы солнечное затмение, которое произошло перед походом князя Игоря Новгород-Северского («Слово о полку Игореве»). Звезды всегда помогали людям. Согласно библейскому мифу, в мире не существует человека, которого не охраняет одно из небесных светил. Всем нам известно выражение «под своей звездой». Здесь речь идет именно об этом.

К образу неба и звезд часто обращались русские поэты и писатели, например А. Фет. К. Паустовский считал этого поэта основоположником космической лирики. Образ неба и звезд поэт создает в стихотворении «На стоге сена ночью южной…». Лирический герой здесь остается один на один со Вселенной:

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди