(Не) верные - Юлианна Орлова

мелькать адекватность, но это только кажется, потому что она начинает лупить меня по лицу. Ладошками, но я вместо злости только завожусь сильнее, вся кровь приливает в член, и теперь мозг отказывается думать. Нечем думать, мысли ушли на перекур.

Открываю пассажирское сидение своей машины и заталкиваю туда Вику, которая к этому момент уже начинает орать на всю улицу:

—Убивают, УБИВАЮТ, ПОМОГИТЕ, ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ. ПОЖАР.

С размаху закрываю дверь и тут же включаю сигналку. Вика не выберется оттуда (у меня сломаны замки на обеих дверях, и все благодаря пьяному Мексу), но и девка не промах, начинает лезть на переднее сидение. Блядство, оттуда она легко сможет выбраться, как только я открою машину, чтобы в нее сесть.

Проблема с координацией имеется, вот почему это смотрится максимально комично. Ноги длиннющие, рубашка расстегнута на пару пуговиц. Я вижу лифчик, и во рту начинает скапливаться слюна.

Класс.

Просто прекрасно.

Отрубаю сигналку и сразу сажусь в машину, пока Вика продолжает драться. У меня горит рука и плечо, о щеке молчу, но моей концентрации можно позавидовать. Я практически спокоен. Если не считать, что член скоро пробьет штаны пиком.

—Я выпрыгну.

Цыц, бл*ть.

Блокирую нахер все замки и трогаюсь, пытаясь игнорировать эту ведьму.

—ТЫ УКРАЛ МЕНЯ. Я ПОДАМ ЗАЯВЛЕНИЕ. ЭТО КРАЖА. ЭТО НАСИЛИЕ.

С придыханием начинает вещать Вика, пока я, тихо посмеиваясь, еду вперед.

—Ты вообще что хочешь? Секса? Да ты…ты никакой в постели, нахера мне с тобой спать?! С таким ничтожеством! У меня на тебя даже не выделится ничего, понял?!

Ах так. Ах не выделится? То-то мне помнится, не выделялось пару дней назад, так не выделялось, что я со свистом в тебя входил, девочка. Все вокруг в выделениях было, черт.

—Отпусти меня. НЕ заставишь. Милипиздрический!

Удар по губам становится последней каплей, и вот я съезжаю на обочину прямо там, где особо парковаться нельзя. Та тут даже останавливаться нельзя, но мне похер. Мне вообще на все похер. Поднимаю окна. Звук стеклоподъемника оглушает и проезжается по барабанным перепонкам битым стеклом.

Вика явно понимает, что свистанула лишнего. Это чувствуется по затишью в машине и по дрожащей нижней губе. Взгляд расфокусирован, подернут дымкой нечитаемой эмоции. Все понятно без слов, я разве что не изрыгаю языки пламени и резко дергаю ее на себя.

Одной рукой держу, второй шустро нажимаю на кнопку, благодаря которой мы отскакиваем на сидении назад. Теперь между рулем и мной достаточно расстояние для всего.

Вообще для всего.

В какой-то момент это понимает и Вика, тянется ко мне и больно кусает за губу, пока я сдираю с нее рубашку и грубо рву змейку на штанах. Кожа горит огнем, окна закрыты, ведь у меня панорамная тонировка, видно только с лобового, кто за рулем, и мы припаркованы так, что нас «видят» высокие кусты и деревья.

Тут будет жарко. За окном плюс сорок, в машине вся сотка.

Вгрызаюсь в Вику в болезненном поцелуе, толкая ей в рот язык, лифчик сдираю, следом стягиваю штаны. По влажной коже они еле снимаются, это бесит. Я начинаю думать, а нет ли у меня ножниц. И, бл*ть, у меня есть нож.

Вострова отчаянно пытается помочь, абсолютно теряясь в моменте, пока я тянусь в боковой карман и достаю нож. Разрезав ткань по швам, я слышу вздох.

—Что ты…

—Новые куплю, — шиплю и разрезаю по швам бл*дские штаны.

Ткань летит в разные стороны, теперь Вика голая и лишь тонкая ткань трусов, пропитанная соками (теми, которые никак не будут выделяться), остается в моей памяти единой картиной, от которой я уже готов кончить. Я стягиваю с себя футболку через голову и бросаю ненужный предмет гардероба на заднее сидение.

Меня оглушает сильнее от острых пиков ярко-розовых сосков, которые я теперь вижу, но губами не кусаюсь. В руках перекатываю, чувствуя особую пульсацию в члене. Будто бы мне снова пятнадцать, и я готов кончить даже от надувной куклы при одном только виде на женскую грудь.

Вика тянется к моим штанам и неумело пытается их расстегнуть. Помочь не могу, я весь занят фигурой, что так пикантно восседает на мне в чем мать родила. Остервенело вожу по влажному пятнышку на трусиках, слегка ныряя глубже, и Вика в ответ извивается в моих руках, выпячивая грудь вперед.

Рывок, и сосок у меня во рту, пока маленькие пальчики пытается оттянуть ткань боксеров.

Ей удается освободить член, и я больше не жду, оттянув ткань ее тонких трусиков в сторону, с силой насаживаю ее на себя. Слышится полукрик-полустон, мы сталкиваемся потными телами, и я грузно вонзаюсь в нее снова и снова. Поднимаю и резко опускаю, ощущая тугость и крышесносные эмоции, разрывающие восприятие по частям.

Находим губы в момент, когда я кладу изумительного вида ножки себе на колени в согнутом виде. В этой позиции все будет глубже и будет только так, как хочу. Целую так, как хотел давно. Как хотел в тот вечер, как хотел впоследствии на помолвке, как хотел сегодня днем, как хочу сейчас. Остро.

Грубо и до боли. Во рту разливается солоноватый привкус от прокушенной губы. Она меня кусала столько раз, что уже неудивительно. Ногтями Вика проезжается по плечам, стараясь не то удержаться, не то причинить больше боли, но это меня только заводит.

Меня по спирали выкручивает.

Это слишком ярко. Ослепляет. Убивает. На колени ставит.

—Ты меня с ума сводишь, Вострова, — шепчу ей в шею, сжимая в руках ягодицы и глубже нанизывая на себя.

Пот градом льется по телам, кончаем одновременно. Я в нее. Выйти не успеваю, потому что для меня это такой же неожиданный взрыв, как и все, что связано с Викой.

Конечная, бл*ть, остановка.

Дышим много и часто, она обессиленно оседает на мне. Член все еще пульсирует, и это вообще не колышит никого.

Обнимаю ее и тяну на себя, не давая с места сдвинуться.

—Милипиздрический, да? Не выделится…

—Неси штангенциркуль, — хрипло вещает Вика, уперевшись щекой мне в плечо.

—Нах*я он мне?

—Будем замерять, спецназ.

Ржу, но не выпускаю бестию из рук. Не могу.

ГЛАВА 19

ВИКА

Я занялась сексом со своим спецназом. От злости, от ненависти, от отчаяния? Прижимаясь к его большому и сильному телу, начинаю понимать, что нет, как и то, что отвращения нет. Мне, наоборот, хочется его касаться, что я и делаю, мягко касаясь подушечками влажной кожи.

Мне кажется, я готова любоваться картиной вечно. Картиной,