Право на творчество. Судьбы художниц Российской империи - Надежда Дёмкина

раз навсегда заявить, что нужны иные пути, иные приемы для передачи Мира. Фотограф и художник — раб, изображая образы природы, их повторит. Художник с художественной индивидуальностью, изображая их, отразит себя»[62], — писала Ольга Розанова еще в 1913 году в статье «Основы нового творчества и причины его непонимания». За супрематизмом она шагнула в цветопись — туда, куда другие художники дошли только после Второй мировой войны.

Ольга Розанова. «Ведьма». Иллюстрация в тексте книги «Игра в аду». 1914

Литография. Государственный Русский музей

Художница Варвара Степанова пишет о знаменитом портрете сестры Розановой, с которого началась ее карьера: «Цветом краски постигает Розанова не только видимую, но и духовную сторону жизни, вспомните этот „Портрет дамы в розовом платье“, этот необычайный, почти единственный портрет по своей силе во всей новой русской живописи, где через призму цвета проходит и глубокая психология портрета и понимание портретной живописи… Живопись Ольги Розановой вся сплошь игра и движение цвета. Цвет у нее живет, отсюда отсутствие фактуры, которая всегда мешает полному выявлению цвета»[63].

В последующие несколько лет (1917–1918 годы) Розанова именно в цвете ищет ответы на вопрос, какой должна быть живопись теперь, в новое время. Свои поиски она называет цветописью. Одних только цветных полос было создано несколько вариантов (мы сейчас знаем лишь «Зеленую полосу»). К сожалению, поскольку многие работы художницы не сохранились, мы можем лишь догадываться о том, чего достигла Розанова в своих экспериментах. Искусствоведы говорят, что ее картины с цветописью предвосхитили послевоенные работы абстрактных экспрессионистов Марка Ротко и Барнета Ньюмана.

Ольга Розанова. «Зеленая полоса». 1917

Холст, масло. Государственный Ростово-Ярославский архитектурно-художественный музей-заповедник. Фото: Azoor Photo Collection / Alamy / Legion-Media

После революции Розанова активно включилась в работу в новом государстве — не только потому, что, как многие представители интеллигенции, вначале поддерживала идеи социализма, но и потому, что ей нужна была работа, а служба в учреждениях означала возможность получать паек. Всю жизнь художница не просто искала заработка — она жила буквально на грани бедности: не на что купить материалы, она выгадывает деньги на то, чтобы напечатать свои гравюры. Розанова участвует в организации Союза живописцев, работает в отделе изобразительных искусств Наркомпроса. В это время она создает декоративные работы, рисунки для сумок, наволочек, ваз и т. д. — ее увлекает прикладная сторона искусства, его возможность войти в быт обычных людей (и возможность заработать, конечно). В 1918-м проводит в жизнь идею объединения народных промыслов, чтобы на их базе сделать «Свободные мастерские», где народные техники и история соединялись бы с современным искусством и создавались прикладные, бытовые предметы на высоком художественном уровне. К тому же Розанова занималась реформой системы художественных школ — все это было ее вкладом в будущее искусства.

Воздух сжимается. Кольцо сжимается. Мне так горячо и душно! Помогите… Одна, опять одна, и рядом никого нет. Я превращаюсь в точку, чтобы разорваться и стать целой вселенной. Вселенной цвета. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый сходятся в ослепительно белой вспышке. Светящийся белый заливает холст, он девственно чист. Я беру кисть и разрезаю его по вертикали. Это вход в иную вселенную, прохладную и тихую. Там никто еще не был. Там хорошо. Зеленая светящаяся полоса вибрирует и зовет меня за собой, я не могу противиться этому зову. Зеленый — зелье — лезу — зело — зала — залезу по лезвию кинжала… Я иду к тебе…

В ноябре 1918-го Ольга Розанова скончалась в больнице от дифтерита. Ей было 32 года. Она успела принять участие во всех ключевых выставках авангардистов 1910-х годов. На посмертной выставке Розановой, организованной той же зимой, было показано 250 ее работ, но вследствие смены художественных предпочтений при советской власти и в ходе борьбы с формализмом большая часть произведений художницы была уничтожена или пропала. Сохранившиеся же картины и рисунки оказались рассеяны по провинциальным музеям, а само имя Розановой долгое время не упоминалось и не занимало должного места в исследованиях о русском авангарде.

Интересно: к чему бы привела ее столь стремительная эволюция? Оказалась бы Розанова в эмиграции или в ссылке, как многие ее друзья по авангарду, стала бы крупной деятельницей советского искусства или, забытая, тихо доживала свой век в комнате коммунальной квартиры, как некоторые ее соратницы? Последней работой Ольги было украшение центра Москвы к годовщине революции: декорированные разноцветными тканями здания должны были в темноте гореть под светом цветных прожекторов, установленных на движущихся автомобилях. «Даже материальные краски для беспредметной живописи нахожу единственно разумным заменить экраном! Никакой связи!!!»[64]. Здесь она опередила свое время уже на столетие вперед…

На фотографии, сделанной Александром Родченко на похоронах Розановой, Ольга лежит на высокой подушке с распущенными темными волосами, в белом платье с высоким кружевным воротником и бантом. Речи говорили Владимир Маяковский и Анатолий Луначарский. Соратники по искусству обсуждали идею похоронить Розанову прямо на Красной площади, с супрематическим памятником. Это стало очередным неосуществленным проектом авангардистов. Могила Ольги утрачена, ее место не в земле, а в небе — там, где светит зеленая полоса вечности.

Литература

Амазонки авангарда. — СПб.: Наука, 2001.

Ольга Розанова. Каталог выставки. — Хельсинки, 1992.

Розанова О. «Лефанта чиол…». — М.: Гилея, 2002.

Несбывшаяся мечта:

Елена Гуро (1877–1913)

Фотоателье «А. Рентц и Ф. Шрадер». Елена Генриховна Гуро и Екатерина Генриховна Низен. 1910–1911

Бумага глянцевая, картон бристольский, матовый коллодион. Государственный музей В. В. Маяковского

Это счастье. Лежать на роскошной перине из мха, видеть, как ветер колышет над тобой гигантские стволы сосен. Сосны уходят в бесконечность неба, так высоко, что даже кружится голова. Они наклоняются и разговаривают друг с другом. О чем? Ах, если бы услышать их слова… Наверное, мы бы даже не смогли понять язык этих древних и мудрых великанов, это под силу только облакам, которые поднялись так же высоко. Красные шершавые линии сосен соединяют небо с землей, прошлое с будущим.

Я бы тоже хотела иметь такие сильные цепкие корни, такие надежные ветви, которые выдерживают и бури, и зимы. Как жаль, что у меня есть всего лишь слабое человеческое тело. Кажется, я бы согласилась быть кем угодно, только не человеком. Этой бабочкой-капустницей, которую заботит лишь отражение солнца в ее прозрачных крыльях. Кустиком черники, чьи ягоды впитали в себя всю темную сладость земли. Кружевным папоротником, который помнит тайны доисторических эпох. Травой