Гораций - Михаил Евгеньевич Бондаренко

Ознакомительный фрагментна ногах; Abeona и Adeona научат его идти вперед и возвращаться назад; Iterduca и Domiduca — ходить вне дома (выходить из дома и возвращаться в него. — М. Б.). Вместе с тем развивается и душа ребенка, и тоже при помощи разных божеств: Farinus — разверзает уста и помогает испускать первые звуки; Fabulinus — учит словам; Locutius — целым предложениям. Вслед затем появляются у ребенка разум, воля и чувства: разум вместе с Mens, Mens bona, богиней ума и в особенности здравого смысла, вместе с Catius — богом сметливости; Consus — богом мудрых решений; Sentia — богиней мудрых советов. Воля образуется при помощи Volumnus, Volumna или Voleta, которые, по-видимому, играют ту же роль, что и божества, способствующие принятию решений; Stimula, которая возбуждает и увлекает; Peta — заведующая первым внешним проявлением воли; Agonius, Agenoria, Peragenor — приводящие в исполнение задуманное действие; Strenia — возбуждающая мужество, необходимое для преодоления препятствий; Pollentia и Valentia — помогающие продолжать начатое дело; Praestana или Praestitia — закончить его. Чувства рождаются при помощи Lubia или Lubentina и Liburnus — божеств удовлетворения; Volupia — богини наслаждения; Cluacina, которая была, вероятно, божеством грубых страстей; Venilia — богини надежд, которые осуществляются, и противоположной ей Paventia — богини смущения и страхов»[11].

Известно, что у маленького Горация была кормилица, и звали ее Пуллия (Pullia)[12]. Она трогательно заботилась о малыше и рассказывала ему волшебные сказки. Возможно, именно от нее будущий поэт впервые услышал о прожорливом чудище Ламии, которая крала по ночам маленьких детей и поедала их, о злобных лемурах, ночных призраках мертвецов, о чудесных деяниях знаменитых колдунов и магов[13]. Поэт Тибулл создал замечательный образ пожилой кормилицы:

…и ревниво старушка

Пусть над тобою сидит стражем святой чистоты;

Сказывать сказки начнет и, рядом светильник поставив,

Пряжи долгую нить на веретенах сучить…[14]

Впоследствии к подрастающему мальчику приставляли также раба-«педагога», который опекал своего питомца, повсюду сопровождал его, учил хорошим манерам и нередко наказывал за непослушание.

Раннее детство Горация проходило, вероятно, на лоне природы, в сельском имении его отца, и мало чем отличалось от детства других детей из небогатых крестьянских семей. Уже с малых лет они приучались помогать родителям пасти скот, ухаживать за молодняком, очищать поля от камней, полоть сорняки, собирать урожай, таскать дрова из лесу[15]. Очевидно, у маленького Горация было много друзей среди окрестных мальчишек, ведь:

Мальчик, который едва говорить и ходить научился,

Любит больше всего возиться среди однолетков,

То он смеется, то в плач, что ни час, то с новою блажью[16].

<…>

Дай раздраженному мальчику яблоко: он не захочет.

«На, мой голубчик, возьми!» Не берет! Не давай: он попросит![17]

Когда выдавалось свободное время, мальчишки полностью отдавались всевозможным детским забавам. Гораций упоминает в своих произведениях, что дети с удовольствием возились в песке, строили из него домики, скакали на палочках, изображавших лошадей, гоняли обручи, запрягали мышей в маленькие повозки, играли в чет и нечет, в орехи, в кости, в мяч, который перекидывали друг другу или бросали о стену[18]. Известны были маленьким римлянам игры в бабки, в орел или решку, в кубарь — небольшой деревянный конус, обычно из букса (самшита), который вращали на земле с помощью специального ремня. Играли также в войну, в суд, в магистратов, в гладиаторов, в цирковых возниц, в прятки, бегали взапуски. И, конечно же, мальчишки мучили животных: привязывали к хвостам домашних любимцев разные предметы, ловили и выращивали лягушат, держали птиц в клетках[19]. Позднее поэт вспоминал, как однажды, будучи ребенком, он так утомился от игры, что заснул в лесу — об этом случае уже было сказано:

То было в детстве: там, где у Вольтура

Вдали от крова милой Апулии

        Я спал, игрою утомленный, —

                Голуби скрыли меня, как в сказке,

Листвою свежей. Диву давались все,

Кто на высотах жил Ахеронтии,

        В лесистой Бантии, на тучных

                Нивах вокруг городка Форента,

Что невредимым спал я средь черных змей,

Среди медведей, лавром священным скрыт

        И миртовых ветвей листвою,

                Отрок бесстрашный, храним богами[20].

Повзрослев, мальчишки начинали проказничать. Так, например, если они хотели посмеяться над кем-либо, то старались потихоньку привязать своей жертве сзади хвост, а затем бегали следом и дразнились[21], или же, чтобы намекнуть обидчику, что он сильно смахивает на осла, приставляли обе ладони к своим ушам и тихонько ими помахивали. Иногда сорванцы приклеивали мелкую монету к камням мостовой и со смехом наблюдали, как прохожие пытаются ее поднять[22]. Чересчур расшалившись, мальчишки могли всей толпой окружить бородатого человека и вцепиться в его бороду, несмотря на то, что он при этом надрывался от крика[23]. Сатирик Персий так писал о двуликом боге Янусе, недоступном для мальчишеских проказ:

Янус, ты счастлив! Тебе трещать за спиною не станут

Аистом, длинных ушей не сделают ловкой рукою

И не покажут язык, как у пса с пересохшею глоткой![24]

Обучение мальчиков обычно начиналось с семилетнего возраста. Начальные школы имелись в каждом, даже самом захолустном, италийском городке, и учились в них дети из небогатых городских или крестьянских семей. Такие школы были исключительно частными заведениями, и открывали их обычно образованные бедняки (вольноотпущенники, бывшие солдаты, разорившиеся крестьяне и ремесленники) по своему желанию, без какой-либо регламентации и надзора со стороны государства. Античность не знала дипломов об образовании и судила о людях по наличию подлинных знаний.

Школы располагались, как правило, в снятых внаем, тесных и неудобных помещениях, а иногда и просто на улице, под портиками городского форума, отгородившись от улицы лишь грубой занавеской. Обстановка была очень скудная: массивный стул учителя, скамьи учеников. Столов не было, так как ученики, сидя на скамьях, обычно держали письменные принадлежности у себя на коленях.

Дети собирались в школу еще до рассвета. Обувшись, умывшись и одевшись, собрав письменные принадлежности (они хранились в специальной