Лазутчик и крот - Игорь Нерюриков

Ознакомительный фрагменткруговороте вселенной. Благодаря им, Леске первым настиг табун Ульса, вскинул свое копье и стал сражать стадо точными и сильными ударами. Вскоре к нему присоединились самые воинственные среди собратьев. Часть Ульса в панике стали сбрасывать ношу со своих спин. Богини постепенно воссоединялись со своими спасителями.

Но самый сильный из Ульса, самый похотливый и быстрый, успел надругаться над богиней Гели, хотя иные из богов говорили, что та сама подцепила похоть Ульса и отдалась сильнейшему из них со всей страстью. Так или иначе, она забеременела.

Леске, решил, что богам больше небезопасно странствовать по звездному пространству и решил создать наш мир. Все боги долго трудились над ним, каждый внося свою лепту, кто-то создавал горы, холмы и сопки, кто-то бесконечные равнины и прекрасные леса сверх них. Сам Леске сосредоточился на вулканах и других термальных источниках в которые вложил часть своих сил. Те же безрассудные боги, выплывшие из Звездной реки, до сих пор выглядели уставшими и пытаясь создавать большие озера, были способны только на то, чтобы создать небольшие пруды и болота. Но некоторые из них смогли породить источники невероятной силы, ибо долгий заплыв в звездной реке подарил им этот дар. Но ни у кого не было дара создать живых тварей, кроме Гели и ее младшей сестры Мари. Вторая сотворила разных божественных животных и красивых птиц. Гели же после надругательства от Ульса удалось создать только самых агрессивных зверей. Она до сих пор была беременна и никак не могла разродиться. Тогда Леске решил создать, существ подобных богам, но которые бы не имели бессмертия. Он позвал Мари и Гели, те помогли ему в этом, так появились первые люди, главные дети богов. Спустя несколько лет Гели разродилась ребенком. Он был похож, скорее на зверей, чем на ее сестер и братьев. Леске разрешил взращивать его вместе с людьми. Но через этого зверя, названного Ульсаром все люди подхватили похоть, жадность, злобу и другие качества племени Ульса. Леске был расстроен, он изгнал Ульсара, а Гели покончила с собой, бросившись в океан. Тогда ее сестра Мари и другие боги решили уйти в дальнейшее странствие по бескрайнему звездному небу. Последним уходил Леске, он ничего не сказал людям, уже нечего было говорить ибо напутствовать было уже поздно. Теперь они только отчасти были потомками богов, став приемными детьми Ульса.

— Так значит это и есть история создания мира! — воскликнул Тнак. — Та самая, что ищут в священных домах всего Прибрежья и Островов! Откуда ты открыл эту истину?

— Возможно ты сочтешь меня глупым, — с ухмылкой сказал Демих. — Раз уж я осмеливаюсь так говорить о событиях, свидетелем которых не был, будто я точно о них осведомлен.

— Напротив, рассказ все открывает, я читал все священные книги, в них нам открыли только часть правды, а в твоем рассказе сходится и все остальное.

— Да не может быть! — рассмеялся Демих. — Я все эти книги тоже читал и поэтому рассказ получился правдоподобным.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я все это выдумал, это даже никакой не миф, а просто фантазия.

— Ага, так я тебе и поверил, слишком много всего сходится. В общем если не хочешь выдавать источник, то не важно. Главное я теперь все знаю в подробностях.

Тнак достал листик бумаги, чернила и ручку, принявшись тут же что-то записывать. Демих слегка улыбнулся и сказал с небольшим упреком:

— Юноша ты слишком доверчив. Того что я тебе рассказал, никогда не существовало.

— Нет, ты не прав.

— В наши времена, стало слишком просто убедить молодежь во всякой чуши. Переубедить обратно гораздо сложнее, — с укором пробормотал Демих.

— Если то, что ты рассказал, было секретом в одном из священных таинств, я понимаю, почему ты меня хочешь переубедить. Они такое не прощают. Но я умею держать язык за зубами в отличие от тебя.

— Что за глупости?!

— Какие…?

Демих поднял правую руку, растопырив пять пальцев и медленно проговорил:

— Посмотри, я тебе показываю четыре пальца.

— Ты показываешь все пять.

— Вот с моей выдумкой, мифом, все тоже самое. Я рассказал тебе глупость, когда очевидно, что о сотворении мира никто ничего не знает достоверно.

— Нет, ты не прав.

— Хорошо, что я не стал уточнять, что именно проделывал Леске с Гели и Мари, для того чтобы создать людей. Ты бы нашел еще совпадений. Впрочем, думай что хочешь.

Окончание бури, ознаменовалось таким же окончанием свиста внутри временного убежища, пора было выбираться. Сквозь тучи прокралось солнце. Выпавший снег быстро растаял. Можно было продолжать поиски.

Затушили костер, который впрочем ни на йоту не избавил от дрожи двух путников, ибо одеваться так, как одеваются зимой в восточном Прибрежье, не всегда спасет от холода летом, на севере Немереи. Оба путника были в старых тонких куртках из овчины, из под которых торчали белые рубахи, которые впрочем давно потеряли свою белизну. Темные штаны из сукна ободрались за такой долгий путь и даже сапоги из поношенной кожи не согревали, как нужно. Только глиняные сосуды за долгий поход ничуть не испортились, а красивая роспись на них, с закатом солнца над морскими волнами, напоминала путникам о теплом лете, которое в восточном Прибрежье было в самом разгаре. Но сейчас они очутились на севере Немереи и тут, даже у природы были совсем другие порядки.

Выйдя с медвежьего укрытия Тнак и Демих забрались на сопку. Вокруг них раскинулся почти бесконечный ряд таких же неровностей рельефа. Деревьев не было совсем, только редкие кустарники, частый мох и более редкий ягель покрывали всю землю, вокруг скальных пород. Тнак взял в руку горсть мокрой почвы, он удивился, так как знал толк в сельском хозяйстве, несмотря на обилие влаги земля была непригодна для выращивания злаков. Только ягоды и грибы — это все чем можно было здесь пропитаться.

«Как в краю с такой скудной почвой, мог возникнуть какой-то источник небывалой силы?» — с горсткой сомнений подумал Тнак. Но отбросив эти мысли, он сосредоточился на новых мечтах:

— Я подумал, что мы сможем помогать не только бедным и больным, но делая добро, искореним саму суть зла с помощью волшебных сил.

— Не бывает абсолютного зла или добра, — уставившись в карту пробормотал Демих.

— Но бывают абсолютные