О поэме «Мороз, Красный Нос» - Корней Иванович Чуковский

Опасно перейти,

`Там рать-орда крестьянская

По кочам, но зажоринам

Ползком ползет с плетюхами,

Трещит крестьянский пуп!

«Кому на Руси жить хорошо»

Поэту ли революционно- демократических масс воспевать сладость труда в стране, разделенной на «рабов» и «властителей»!

Здесь мужику, что вышел за ворота,

Кровавый труд, кровавая борьба:

— За крошку хлеба капля пота.

«Медвежья охота»

Да и эту крошку отнимают «властители»:

Работаешь один,

А чуть работа кончена,

Гляди, стоят три дольщика:

Бог, царь и господин!

«Кому на Руси жить хорошо»

Что народный труд был в тогдашней России мучительством, это знали и видели многие, но Некрасов первый и единственный из русских поэтов закричал об. этом во весь голос, как закричал бы сам многомиллионный народ, если бы не был обречен на безмолвие.

Некрасов не оставлял этой темы до конца своих дней. Не было таких деревенских работ, которых он не отразил бы в поэзии; недаром в его лексиконе занимало такое заметное место крестьянское слово «страда», всегда ощущавшееся им как «страдание». И такова уж гениальная способность Некрасова делать нас участниками чужого страдания, что во время чтения этих стихов мы не только со стороны наблюдаем за теми жестокими пытками, которыми терзает человека работа, но вместе с ним переживаем его пытки и сами. Он не просто показывал нам эти страдания издали, но всякий раз как бы перевоплощался в изображаемого им человека, тем самым заставляя и нас сопереживать его боль. Когда мы, например, читаем у него строки о жнице, мы как бы сами становимся ею и все ее ощущения становятся нашими:

Овод жужжит и кусает,

Смертная жажда томит,

Солнышко серп нагревает,

Солнышко очи слепит,

Жжет оно голову, плечи,

Ноженьки, рученьки жжет,

Изо ржи, словно из печи,

Тоже теплом обдает,

Спинушка: ноет с натуги,

Руки и ноги болят,

Красные, желтые круги

Перед очами стоят…

Еще экспрессивнее другое описание жатвы — в стихотворении «В полном разгаре страда деревенская», где читатель до такой степени вовлечен в мучительные переживания жницы, что физически, буквально физически, чувствует себя участником этой страды.

Только что в поэме «Мороз, Красный нос» мы прочли знаменитые строки:

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц…

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

В игре ее конный не словит,

В беде — не сробеет, — спасет:

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет! —

как тут же в ближайших стихах обнаруживается, что и это богатое изобилие жизненных сил преждевременно обречено на оскудение:

И ты красотою дивила,

Была и ловка, и сильна,

Но горе тебя иссушило,

Уснувшего Прокла жена!

Чем сильнее восхищала Некрасова пышно цветущая жизнь, тем мучительнее была для него ее слишком ранняя гибель в трагическом русском быту.

Едва только ‘явилась перед ним (в стихотворении «Тройка») пышушая здоровьем красавица, жизненные силы которой так и бьют через край, как он уже заранее знает, что этому цветению жизни суждено отицвести раньше времени:

И в лице твоем, полном движенья,

Полном жизни — появится вдруг

Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

Эту «роковую судьбу» всякого изобилия жизненных сил Некрасов отмечал в своей поэзии всегда. Матрена Корчагина, героиня поэмы «Кому. на Руси жить хорошо», внучка «богатыря святорусского»— «осанистая. женщина, широкая и плотная», но проходит несколько лет, и она тоже отцветает до времени:

По мне — тиха, невидима —

Прошла гроза душевная,

Покажешь ли ее?

По матери поруганной,

Как по змее растоптанной,

Кровь первенца прошла,

По мне обиды смертные

Прошли неотплачённые,

И плеть по мне прошла!

Именно потому, что Некрасов так взволнованно. любил полнокровную, пышно цветущую жизнь, он был до такой степенй чуток к ее ущербу, увяданию и гибели. И тем сильнее была его ненависть к царившим в тогдашней России порядкам, что, по его убеждению, они-то и губили в течение многих веков присущие народу богатырские силы:

Вихорь злобы и бешенства носится

Над тобою, страна безответная.

Все живое, все доброе косится…

«Смолкли честные, доблестно павшшие…»

Борьба с этим гибельным строем, которым «косится» все «живое и доброе», не могла не оставить своего отпечатка на самой форме стихотворений Некрасова, на всем его поэтическом стиле.

II

Одно из самых совершенных произведений Некрасова— поэма «Мороз, Красный нос», написанная в пору, когда он вполне овладел своим стилем, — есть, в сущности, собрание песен, связанных между собою лишь самыми необходимыми звеньями повествовательного стиха. Первая часть поэмы включает в себя следующие в высшей степени певучие песни: «Три тяжкие доли имела судьба», «Голубчик ты наш сизокрылый», «Ну, трогай, Саврасушка! трогай».

Вторая часть вся сверху донизу переполнена песнями; «Голубчик, красавицу нашу», «Умер, не дожил ты веку», «Стала скотинушка в лес убираться», «Овод жужжит и кусает», «Сон мой был в руку, родная», «Долги вы, зимние ноченьки», «Стадо у лесу у темного бродит», «Я ль не молила царицу небесную?», «Лето он жил работаючи», «Вся ты, тропина лесная», «Вглядись, молодица, смелее», «Тепло ли тебе, молодица?»

Итого девятнадцать песен. Остальные фрагменты — повествовательного типа, но и они нередко преображаются в песню:

Не ветер гудит по ковыли,

Не свадебный поезд гремит,

Родные по Прокле завыли,

По Прокле семья голосит.

Вначале Некрасов удерживается на линии сказа, в пределах строго повествовательных форм, но в конце концов всецело отдается во власть песнопения.

Как известно, народ постоянно обращается с местоимением ты или вы ко всему, о чем он поет в своих песнях.

«Ты, заря ль моя, зорюшка!» — «Ты, поле мое, поле чистое!» — «Ты, дубровушка, ты, зеленая». — «Долина ты моя, долинушка». — «Ты, пчела ли моя, пчелонька!» — «Ты, береза моя кучерявая». — «Спасибо тебе, банюшка». — «Вы падите-тко,