Сводные. Запретное влечение - Даниэлла Ник

Она совмещена с большой гостиной, где посередине стоит большой прямоугольный стол, накрытый красивой скатертью с оленями. Умышленно игнорирую высокую мощную фигуру в черной футболке, которая пытается расправиться с костями в селедке. Катя крошит оливье, а папа открывает для нее банку с горошком.

– Софочка, у нас почти все готово! – мелодично отвечает хозяйка, ловко чикая маринованные огурцы. – Да, я для тебя отдельно салатик приготовила. Со свежими огурцами и без вареной морковки!

– Спасибо, Катечка! Ты – чудо! – приобнимаю ее за талию. Она помнит мои предпочтения в еде, это так мило!

– Ты голодная, наверное? – беспокоится она.

– Не. Я подожду до ужина!

– Расскажи нам, как Москва? – просит папа, сливая жидкость из жестяной банки.

– Москва как Москва! – пожимаю плечами. – Я привыкла уже. Там постоянный движ, реально, город никогда не спит. В любое время дня и ночи можно купить, что угодно!

– Не скучаешь по родному городу? – включается в разговор Катя. – Женечка, достань майонез из холодильника, пожалуйста!

– Честно? – смеюсь. – Нет. Сегодня заехали сюда, я такими глазами на все смотрела. Словно и не жила здесь никогда. Отвыкла! Кажется, что все в другой жизни было.

Боковым зрением вижу, как Слава выкладывает филе рыбы на красивое блюдо, и сворачивает газетку с костями и чешуей. Он в нашей беседе не участвует, и вообще у него такой вид, словно ему это все совершенно неинтересно.

– Какие планы на новогодние каникулы? – поступает вопрос от папы.

– Максимально провести время дома с родными, морально подготовиться к сессии. Я привезла две классные настолки с собой, надеюсь, вам понравятся. Еще, мы со Златой и девчонками из класса планируем сходить потусить в клуб.

Ловлю на себе тяжелый взгляд сводного братца и зачем-то добавляю.

– Слав, не хочешь с нами?

– Куда? – лениво спрашивает он, намыливая руки в раковине.

– В «Перец»!

– Э, нет! – низко смеется он. – Я фейс-контроль не пройду. Старый уже для таких мест. А вам, малышкам, в самый раз.

– Слава! – возмущенно шикает на него мать. – Мы там были с подругами неделю назад!

– Что, мамуль? Это я про себя сказал, что старый. Ты у меня молода и прекрасна! – чмокает ее в щеку и покидает кухню.

– Подхалим!

– Пойду с мелкими поиграю немного! Бабулю позову салат доделать! – бросает нам через плечо.

– Девочки мои, вам, может, шампанское открыть пока? – предлагает нам папа. – Старый год проводите?

– Ты как, Соф? – оборачивается ко мне Катя.

От присутствия Кобзаря у меня во рту пересохло, и я радостно соглашаюсь. Что я вообще потекла опять? Это просто парень. Да, красивый, умный, харизматичный и безумно сексуальный. Но он мой сводный брат. Думаю, если бы Катя с папой узнали, что моя девичья влюбленность какого-то хрена снова проснулась, их бы это не порадовало.

Дети спускаются вниз вслед за бабушкой, а за ними неспешно перебирает длинными ногами их старший братец с коробкой наперевес.

Татьяна Петровна приступает к фирменной «Селедке под шубой», а Слава с ребятами усаживаются у елки и собирают железную дорогу.

По телевизору идет советская комедия, папа разливает ледяное игристое, до Нового года остаются считанные часы. Мы чокаемся, и я делаю первый глоток. Шикарно. Это именно то, что мне сейчас нужно, чтобы расслабиться.

Я беру в руки телефон и записываю кружочек для Павлика на фоне елки так, чтобы в объективе была одна я. От парня тут же прилетает ответка. Он на улице с папой, разжигает мангал. С его родителями я пока не знакома, но наслышана, что папа директор какой-то крупной строительной фирмы.

Шампанское дарит веселье и легкость, и я решаю помочь Никите и Лизе с новогодним подарком. Катя с папой поднимаются в спальню переодеться, а Татьяна Петровна, закончив с селедкой, к ребятам в детскую, ненадолго прилечь. Внуки ее совершенно вымотали.

– Сюда надо цеплять! – утверждает пятилетний Никитос, тыкая маленьким пальчиком в пластмассовую деталь.

– Нет, не сюда, а сюда! – противится ему Лиза. – Дай мне!

– Нет, не дам! – кричит брат и толкается, а та сразу в слезы. Актриса!

– Воу, воу! – рычит Слава. – Полегче! Это что такое тут происходит? Никита, тебе не стыдно Лизу толкать?

– А чего она? – тут же в ответ раззявливает рот мальчик и тоже включает сирену. Лиза же, в свою очередь, истерику прекращает и выхватывает паровозик, отчего Никита плачет еще громче.

– Так, стоп! – включаюсь я, отставляя бокал подальше. – Дед Мороз в окно за вами следит сейчас и хмурится. Слышите?

Дети тут же замолкают, а в камине в этот момент как по заказу громко трещит полено.

– Вот! Это он сердится! – шепчет Слава, блестящими глазами посматривая на меня.

– И что? – еле слышно произносит Никита. – Подарки нам не принесет?

– Непослушным детям он приносит мятный Тик-так! – округляет глаза Кобзарь. – Это какашки Снеговика!

Я не выдерживаю, и прыскаю от смеха. Боже мой! Надо же такое выдумать. Дети не замечают моего веселья и проникаются серьезностью ситуации. Еще бы, новогодние подарки на кону! Ведут себя спокойно и больше не ругаются.

– Помнишь, мы с тобой в приставку рубились? – спрашивает вдруг Слава, вставляя батарейки в новенький паровозик.

– В том доме в лесу? – припоминаю я.

Это была наша первая официальная встреча с Катей, папа нас в этот день познакомил с ней и ее сыном. До этого в школе Слава меня, разумеется, не замечал. Еще бы, кто обращает внимание на двенадцатилетнюю влюбленную сикуху?

– Да. Ты мне рассказала тогда, что на каждый Новый год пишешь желание на бумажке, сжигаешь ее и бросаешь в лимонад.

– Я и сейчас так делаю! Каждый год пишу! – поднимаю на него свой горящий взгляд и закусываю нижнюю губу. Возможно, это действие шампанского, но я ощущаю себя жутко соблазнительной. В коротком платье, черных капроновых колготках и отсутствии лифчика. Волшебное сияние елки, отблики теплого света от камина и мой краш из детства дарят ощущение сказки.

– И что? Сбываются желания? – взгляд карих глаз немного темнеет, а воздух становится таким густым, что хоть ножом режь.

– Я всегда загадываю одно и то же. Пока оно не сбылось, но я верю, что обязательно исполнится!

Глава 4. Софья

А потом резко становится шумно. Одновременно приезжают бабушка с дедушкой, Сенька, и две семейные пары с четырьмя детьми. Трое из них – ровесники наших мелких, а старшая Лена – ей двадцать один. Зачем она с родителями к нам приперлась, ума не приложу. Никогда мне не нравилась, и это взаимно. Этакая «ценительница прекрасного». Она все детство занималась музыкой и даже, одно