Дельфийский Оракул - Уильям Брод

В трагедии Еврипида «Ион» действие происходит внутри и вокруг храма Аполлона, с любовными подробностями описывается Оракул с его ритуалами. Геродот, отец истории, рассказывал, как рекомендации Оракула помогли грекам выиграть Персидские войны. Поэт-лирик Пиндар сочинил дюжину дельфийских од, он так много знал об Оракуле и жизни храма, что тамошние жрецы установили для него трон и после смерти лирика выставляли на обозрение. Также авторы описывали, как жрица впадала в экстаз и соединялась с Аполлоном, богом предсказаний. По их словам, тело ее содрогалось в конвульсиях, грудь женщины-Оракула вздымалась, она кричала, стонала, к ней снисходил бог, он вытеснял все прочие мысли и даровал видения будущего. В других рассказах главной темой был неземной характер такого слияния. Охваченная священным экстазом прорицательница возносилась в нечеловеческие выси, расставаясь со временем и пространством, и возвращалась в храм просветить земных людей мимолетным отражением вечности.

Посвященные Оракулу письменные источники отличались обширностью, благодаря тому важному месту, которое он занимал в древнегреческой жизни. Его собственные хранители долго бились над постижением его долгой истории, в которой, несмотря на все богатство дошедшего до нас древнего литературного материала, еще и сегодня есть обширнейшие лакуны. И все-таки мы можем достаточно смело утверждать, что выше его не стоял никакой провидец и предсказатель. Никакой другой голос, светский или религиозный, не имел такого веса. Не было другого такого авторитета, перед которым все склонялись и который обладал бы большим влиянием. Он в буквальном смысле слова мог лишать власти царей. Обозревая историю, мы видим, что к Золотому веку Греции, в период пятого века до н. э., греки считали Оракула чем-то вроде особого оружия, делавшего их с политической и военной точки зрения неуязвимыми, способными разделаться с любым врагом и выиграть любое сражение.

В Древней Греции жрецы выступали в роли посредников между человеческим и божественным. Оракул, роль которого выполняли жрицы-прорицательницы, напротив, сливался в священном браке с самым знаменитым из богов. Он сделался голосом Аполлона, его слова воплощали его авторитет и власть. Его господин, юноша неземной красоты, управлял не только предсказаниями, но и самим солнцем, а вместе с ним и музыкой, медициной, поэзией. Он нес свет и знание, будучи богом и одновременно воплощением добра.

Нам вряд ли удастся понять греков, если мы не поймем феномена Оракула, его славы безошибочного прорицателя, его исключительности. Без видимого усилия он переходил от святого к земному. Высшая жрица давала советы правителям, гражданам и философам по любому вопросу, от их сексуальной жизни до государственных дел, делая предсказания об исходе войн и политических событий. Существующие свидетельства говорят о том, что она раз за разом меняла ход истории. В течение продолжительного периода времени, порой целых веков, на протяжении которых возникали и исчезали народы, возвышались и уходили в небытие империи, Оракул оказывался наиболее важной силой в обществе, которое можно считать едва ли не самой важной социальной структурой человечества. Он был путеводной звездой греческой цивилизации. У нас нет ему эквивалента. Ни одна религиозная или светская фигура, никакая знаменитость или ученый не пользуется таким уважением, каким греки наградили Дельфийского оракула. Его священная земля на склонах горы Парнас представляла собой духовное сердце эллинского мира.

Извивающийся Оракул оживляет сценку из афинского календаря 1863 года. Подобные изображения основывались на древнегреческих описаниях жриц, экзальтированных слуг Аполлона, бога пророчества. Сократ называл это священным безумием.

Его авторитет был настолько велик, что временами греки с готовностью приписывали ему пророчества, которых, как считают ученые, он никогда не делал. Например, было широко распространено убеждение, что он предсказал судьбу царя Эдипа, предупредив его, что он убьет своего отца и женится на своей матери. В нашем представлении это миф. Но для греков Эдип был исторической фигурой, а пророчество — зловещей демонстрацией власти Оракула. В пятом веке до н. э., в эпоху наивысшего расцвета Афин, Софокл завершил свою трагедию <<Царъ Эдип», где на сцену поднимается оратор, в своей речи подчеркивавший непогрешимость Дельфийского оракула.

Такое почитание было экстраординарным для любого человека. А тем более для женщины, которая выступала в роли Оракула. Большая часть Древней Греции жила по законам патриархата, порой доходившего до женоненавистничества. Философы полагали, что мужчины стоят выше женщин, хотя такие писатели, как Еврипид, страстно выступали против угнетения женщин. У средних и высших классов афинского общества место женщины было дома, она должна была выполнять обязанности матери и заниматься домашними делами, выходить из дома в будние дни ей разрешалось лишь в редких случаях, новорожденных девочек нередко убивали, чтобы избежать в будущем выплаты крупного приданого. В общественной жизни доминировали мужчины. В некоторые храмы запрещали заходить женщинам и животным. Некоторые полубоги, вроде Геракла Женоненавистника, воспевали презрение к женщинам как величайшее достоинство мужчины. Даже в священных пределах Дельф женщины-просительницы редко, если вообще когда-нибудь, имели право задавать вопросы непосредственно Оракулам. Они должны были передавать вопросы через посредников-мужчин. И тем не менее в противоречие со всем сказанным самым влиятельным голосом Древней Греции была женщина.

Впрочем, речь идет не об одной конкретной женщине, а о многих женщинах. Дельфийскими оракулами были сменявшие друг друга посвященные особы, которые окутывали свои действия туманом тайны и, вероятно, передавали секреты своего культа от одного поколения другому исключительно по женской линии. Создается впечатление, что Плутарх, греческий философ, который в какой-то период жизни являлся верховным жрецом Дельфийского храма, был очень мало осведомлен об их внутренней «кухне». Однако мы знаем от Плутарха, что в любой момент на вершине Парнаса находились три оракула, два обслуживали паломников, один выступал в роли подмены или помощницы. У этой работы, временами требовавшей нечеловеческого напряжения сил, были свои несомненные преимущества. Как правило (что не означает, что не было исключений), женщины работали только в седьмой день месяца — число «семь» было счастливым числом Аполлона.

Мы привыкли смотреть на древних греков как на идолов рациональности. Мы почитаем их за четкость мысли, за простоту и ясность, за их роль первопроходцев в математике и естественных науках, политике и философии. Но у их гения имелась и другая сторона — оккультизм, магические обряды, стоявшие далеко в стороне от мира рациональности. Даже одержимые рационалисты поклонялись богам и верили предзнаменованиям.

Сравнительно немного современных ученых всматривались в мистическую сторону греческой жизни, чем объясняется наше перевернутое вверх ногами и идеалистическое представление об эллинах, как сами греки называли себя. Эти