Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

Вроде бы, что-то пару раз скрипнуло или даже стукнуло, да поди проверь! Один раз лишь по тому же левому борту что-то явно булькнуло – вряд ли рыба. И почти сразу после этого фигурка вновь спустилась по сети на берег.

Выйдя из воды, она вдруг напряглась. Геммий кожей почуял, как желтые глаза из-подрыжих вихров пристально разглядывают застывшее в неудобной позе тело мастерового. Он моментально смежил веки, а для убедительности даже сонливо заворочался… и лежал так еще долго, даже когда снова стали слышны шаги – мало ли, вдруг это его проверяют?

Лишь после того, как ритмичный шорох босых ног по песку стал затихать, Геммий снова вгляделся во тьму. Едва различимая хрупкая фигурка почти растворилась во тьме, в той стороне, где многими сотнями глоток храпели в черноту ночи перегрины. После сорока шести дней непрерывной качки на берег сошли практически все, кроме обязательной стражи.

Сон в итоге снова сморил старика. Сон поздней ночи – самый крепкий, особенно, если до этого плохо спал или вообще просыпался. Так что плотник не сразу расслышал подозрительный шум. Разбудил тот Геммия, когда стал уже не подозрительным, а очень даже очевидным. Старик резко и испуганно сел, едва не сверзившись на мокрую землю.

И уставился на мигающий факелами лагерь. Который, будто бы, с ума сошел. Никакой мирной тишины нет и в помине! Всюду раздавались крики ярости и боли, лязг металла, топот сотен ног. И звуки эти складывались во вполне очевидный звук – шум боя.

«Неужто напал на нас кто?» – заволновался кузнец и припустил, пригнувшись, к лагерю. Не напрямую – не дело работяге-старику с клеймом раба в бой рваться. Бежал он по сужающейся спирали, к тому месту, где обосновались люди с его галеры. На «Тите» было больше всего гребцов и судовой обслуги. Вскоре, к своему ужасу, он понял, что бой идет именно там.

– Господи, Исусе Христе! – выдохнул раб.

Упав на четвереньки, Геммий пополз по уже каменистому берегу. Фигурки людей, яростно метавшиеся из стороны в сторону, стали вполне различимы.

Никаких чужих врагов не было. В темноте на новой земле, на другом конце света не на жизнь, а насмерть дрались друг с другом перегрины. Жидкая цепочка щитоносцев стояла перед скалами, а толпа полуголых мужчин рвалась к поросшим на склонах этих скал деревьям.

– Обезумели, – шептал Геммий, укрывшись за маленьким валунчиком. Столь малым, что, как ни силился, не мог укрыть собой даже щуплую фигурку плотника.

И вдруг, уж непонятно как – то ли редкий факел высветил, то ли сердце подсказало – среди дерущихся старик разглядел Клавдия. Тощая и долговязая фигурка металась в первых рядах, раздавая удары палкой с ничтожной силой, но с удвоенной яростью.

Сердце Геммия сжалось. Стало невыносимо больно и так же страшно. «Убьют же, как есть убьют!» – завопил голос в голове, и, уже не думая ни о чем, старик кинулся к мелькающим в толпе рыжим прядям.

…Прошли сто лет и один день.

Глава 1. Чужой человек

Имя: Валетей Протит. Место: Остров Суалига

За стенкой что-то глухо грохнуло, и Валетей приоткрыл глаза. Уже светало, но курильня в углу продолжала дымить, отгоняя мошек. Юноша медленно повернул голову и не без удовольствия убедился, что на постели рядом мерно сопит девушка. Гуильда. Со вчерашнего дня – его собственная жена. Она удобно примостилась на правом плече мужа и явно собиралась спать дальше, до высокого солнца.

Валетей улыбнулся и свободной рукой тихонько погладил её разметавшиеся волосы. Очень необычные – темные, весьма темные, почти как у большинства портойев, но с удивительным красноватым отливом. Старший брат Мелид говорил, что в Макати* (значение многих непонятных слов можно найти в приложениях в конце книги) а также у бьоргов такие волосы встречаются часто. Даже гораздо более красные и гораздо менее черные.

Именно Мелид нашел ему невесту. Когда Велетею исполнилось 20 лет, вопрос женитьбы в семье Протитов встал остро. Увы, на Суалиге*, просто не было девушек на выданье. Не нашлось таковой даже в общине диких ара*, несколько десятков которых еще жили на севере острова. «Не переживай, сынок, закончится сезон хураканов, поплыву на Вададли*, найдем тебе невесту из хорошей портойской семьи!» – хлопал его по плечу отец.

Но полоса хураканов прошла, Валер Протит уже сплавал на столичный остров с грузом соли, но ни от одной семьи так и не пришло согласие на брак. Было вдвойне обидно от того, что уж на Вададли женщин хватает. Там не то, что у отцов семейств, но даже у более молодых мужей может быть по две жены. Однако столичные портойи не очень хотят отправлять своих дочерей на окраины державы. А дальше Суалиги места не найти. Дальше на север есть только Инкультерий. Остров размером будет даже побольше Суалиги, но полностью безводный, так что там не селятся ни Первые, ни ара.

Вот раньше были времена! Славные далекие времена, когда портойи жили на огромном Папаникее*, и можно было пойти за невестой в набег на диких ара. Только вот с красавца-Папаникея их народу пришлось убраться еще семнадцать лет назад. Валетею три года всего было, он даже не помнил место, где родился. И лишь силился представить себе землю, по которой можно целый день бежать по прямой от одного берега до другого. Целый днь бежать и не видеть моря!

А ныне куда можно пойти в набег? На островках всей державы портойев практически все ара уже не дикие. Они служат семьям, а свободные дикари остались как раз только на Суалиге. Но в общине Гуайнабо выжили одни старики, есть пара зрелых охотников, да еще не больше пяти детей. Это угасающее племя через несколько лет исчезнет, оставшиеся ара сами придут к ним в Аквилонум* за работой ради корки хлеба и курятины по большим праздникам.

Доплыть до прекрасного Папаникея портойские каноэ смогут легко, но теперь там другие хозяева – жители Летапики* – единственные, кто по-настоящему дружат с ара и не позволят причинять им зло. По мнению Валетея, сделать дикарку женой портойя – не такое уж зло. Но Совет жестоко покарает любого, кто из-за желания жениться ввяжет Портойю в войну с летапикцами.

Что еще остается? Дальше на юг – острова, где расселились другие Первые люди, у которых