Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

Федерации. Это соответствовало бы и канонам марксизма, основатели которого предостерегали своих последователей от перепрыгивания через необходимые, по их мнению, этапы исторического развития. Если учесть, что ни в одной из стран, которые объявляли себя социалистическими, подлинный социализм так и не был построен, то никаких оснований называть правящие партии этих стран коммунистическими тем более не было и нет. переименование КПРФ в СПРФ расчистило бы путь для ее объединения с другими партиями социалистического толка, например со «Справедливой Россией», лидер которой многократно заявлял о своей приверженности социалистическим идеалам, а возможно, и с «Яблоком». Впрочем, яблочники так и не определились, «в каком идти, в каком сражаться стане». Да и сердцевина у этого «Яблока», если вспомнить его причастность к событиям девяностых годов, с гнильцой.

По-видимому, Зюганов не идет на изменение названия возглавляемой им партии с коммунистической на социалистическую или социал-демократическую, поскольку это может повлечь потерю электората, на который партия в первую очередь опирается, – людей пожилого возраста. Привлечет ли это изменение к партии людей молодых или средних лет, это еще бабушка надвое сказала. Этим во многом объясняется, почему партия сохраняет прежнее название, хотя оно и не отвечает вызовам времени.

Примечательно, что один из лидеров раннего «Яблока» Юрий Болдырев, который дал названию партии (Явлинский, Болдырев, Лукин) одну из букв своей фамилии (Б), перекочевал в команду Зюганова. Видимо, теперь первоначальному названию придется обходиться без «Б».

Размежевание произошло и в объединении «Родина». Один из ее лидеров – Рогозин – стал представителем Российской Федерации в НАТО, а затем – вице-премьером в команде Путина – Медведева, курирующим оборонку, другой – Бабурин – пополнил ряды советников Зюганова. По-видимому, он будет главным лицом в партии по юридическим вопросам (взамен А. И. Лукьянова, который предпочел профессорскую мантию в Московском университете и поэтическую стезю).

Григорий Явлинский в девяностые годы ничего созидательного с собою не принес. В том же качестве он выступил и на выборах 2011–2012 годов. Словом, явление Явлинского народу пока не состоялось.

О таких же, с позволения сказать, партиях, как «Союз правых сил» или «За правое дело», говорить вообще не приходится. У представителей всех поколений крепко засело в памяти, что они натворили в период лихого правления Ельцина в девяностые годы. Достаточно напомнить ваучерную приватизацию, шоковую терапию, Беловежские соглашения, расстрел из танков законно избранного парламента и другие деяния, которые по всем законам, и Божеским, и человеческим, иначе как преступления квалифицировать нельзя. Расхлебывать это придется представителям многих поколений, которые придут нам на смену. Вызывают глубокое сожаление попытки власть предержащих реанимировать или эксгумировать политические отходы в лице Анатолия Чубайса, Никиты Белых и других персонажей. Демократии это не прибавляет, а в народе вызывает горькое разочарование. Никак не могу понять, зачем держать их при власти.

Никита Белых известен двумя своими высказываниями. В одном он поведал о том, что сколотил стартовый капитал, выгодно скупая ваучеры. В другом – отнес к гениям застрельщиков гайдаровских реформ: самого Егора Гайдара и то ли Чубайса, то ли Немцова. Поначалу меня эта оценка удивила. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что она имеет право на существование, если за точку отсчета взять самого Никиту Белых[5].

Что же касается Егора Гайдара, то он, как и его дед Аркадий Гайдар, выступил в роли чоновца, но только в области экономики. В отличие от внука, дед до конца своих дней мучился, вспоминая, как в годы гражданской войны расстреливал безвинных людей. По-видимому, только гибель в Великую Отечественную войну, а он принял свой смертный час, судя по всему, достойно, принесла ему избавление.

Общеизвестно, что многие новоиспеченные «истовые» демократы вышли из кланов, тяготевших к Коминтерну, ВЧК, ОГПУ, НКВД (что в общем одно и то же), а то и прямо на них работавших, причем отнюдь не бескорыстно. После революции некоторые из них неплохо устроились, став преподавателями истории партии, научного атеизма, научного коммунизма, политэкономии социализма и прочих измов. На этом, однако, многие и погорели, поскольку никак не могли отрешиться от догм теории перманентной революции, вбитых в их дурные головы незабвенным Львом Давыдовичем Троцким. Как пелось в одной из хлестких песен: «Есть у революции начало – нет у революции конца». Или еще: «Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка, другого нет у нас пути, в руках у нас винтовка». Не задумывались, однако, над тем, кто будет выращивать хлеб, варить сталь, мостить дороги, строить дома, если руки заняты винтовкой. Ведь кушать всем хочется.

В первые годы революции эти «товарищи» призывали к поголовному истреблению казачества как оплота самодержавия. На завершающем этапе Отечественной войны и в послевоенные годы они же вслед за Леонидом Утесовым запели: «Казаки́-казаки́, едут-едут по Берлину наши казаки́», видимо, поняв, что без казаков, к поголовному истреблению которых они в свое время призывали, многие независимо от конфессиональной принадлежности погибли бы в газовых печах.

Один из романтиков мировой социалистической революции, трагически погибший в Отечественную войну, поэт Михаил Кульчицкий писал:

Уже опять к границам сизым

Составы тайные идут.

И коммунизм опять так близок,

Как в девятнадцатом году.

А вот другое откровение: «Наша Отчизна – как зерно, в котором прячется поросль, как зерно, из которого начался колос высокого коммунизма». Когда читаешь эти строки, щемит сердце, поскольку неотступно думаешь о трагической гибели поэта. Это надо же написать, что в нашей Отчизне «прячется» колос высокого коммунизма и что коммунизм был так близок в девятнадцатом году, который запятнал себя массовыми репрессиями, сыпняком, братоубийственной гражданской войной.

Пишу эти строки не ради убиенных юношей, зараженных несбыточными идеями (их уже не вернешь!), а ради наших детей и внуков, взращенных отнюдь не на Болотной площади, которые, сами того не сознавая, играют с огнем и могут вызвать новый тридцать седьмой год, еще более страшный. Указанные обстоятельства сами по себе не должны перекрывать отпрыскам из «элитных» семей кислород, в том числе доступ к карьере, не исключая и политической, если они того заслуживают. Нельзя становиться на путь «товарищей», которые сразу же после революции хлынули из всякого рода местечек во власть, закрыв двери в высшие учебные заведения детям из дворян, семей священнослужителей и прочих «нетрудовых» элементов. В политике нельзя руководствоваться чувством мести. Простим тех, кто проводил столь недальновидную политику, в результате чего мы лишились многих светлых умов. Ведь те, кто ее проводил, вскоре и сами пали жертвами репрессий. Разумеется, нельзя мстить ни их детям, ни внукам. За своих отцов и де́дов они