Его сладкая девочка - Кира Шарм

Надо бы и ему еще навалять хорошенько. Гений взломов, мать его!

Но у меня уже силы кончились. Я просто приваливаюсь к стене и начинаю мелко дрожать. Откат….

– За что ты со мной так, а, Леш, – всхлипываю, а предательские слезы уже щиплют глаза.

– Вот за что, скажи, а? Я же тебе верила! Ты мне говорил, что любишь меня! А сам… Сам так обманул. Подставил! Под монастырь повел!

Лешка молчит. Только тяжело дышит.

Радик обхватывает себя руками.

– У нас мать больная, Агата, – наконец выдает.

И смотрит на меня так…

Что внутри меня что-то лопается, такая боль в его глазах сейчас.

– Рак у нее. Третья стадия. У нас в онкоцентре сказали, можно приостановить… Ну, чтоб в четвертую не развился. Но не здесь. В Германии. А там одна операция таких денег стоит, что…

– Что вы оба, просто гении, решили взломать счета тех, кто вас на щелчок раздавит! И меня вместе с вами!

Черт.

Черт, черт, черт.

Я прикусываю губу, потому что на глазах у Радика тоже слезы.

– Надо было мне сказать! Трудно было, что ли? Я бы у отца попросила. Он мне не родной, конечно, но попробовать стоило.

Устало выдыхаю. Сумка падает на пол из рук.

– Там сумасшедшие деньги нужны, Агата. Никто бы столько не дал. Там десятки миллионов. Десятки, понимаешь? Для кого-то это деньги, а для нас жизнь. Мамы нашей жизнь. Черт. Мы не могли иначе.

– Почему правду не сказали?

Тоже тяжело дышу. Еле держусь, чтобы не сползти по стене.

– Потому что ты бы не согласилась.

Ну да. Это правда. Не согласилась бы.

– А так вышло, выходит, лучше? Теперь нас всех вместе в тюрьму посадят! Лучше вышло так, да?

– Агата.

Лешка подходит.

Пробует меня обнять за плечи.

Но я резко ими дергаю, стряхивая его руки.

– Какая тюрьма? О чем ты?

Радик округляет глаза.

– Мама же только после операции. Совсем беспомощная. Ее выпишут через три дня. Нам ухаживать за ней нужно будет. И… На химиотерапию собирать.

– А вот такая! Самая настоящая! Отечественная! Он на семь лет сказал, нас всех засадить хочет. И что делать теперь?

– Пойдем хоть чаю выпьем.

Бормочет Лешка.

И взгляд такой… Совсем потерянный.

– Не нужно соседям все слышать, что мы здесь говорим.

Вяло плетусь в кухню.

Буквально падаю на табурет, сбрасывая стертые туфли. Их теперь только выбросить.

Ноги стерты в кровь.

– Агата. Тебе аптечку надо. У нас есть перекись и бинты. Я принесу сейчас.

– Потом – слабо машу рукой.

Все. Я выдохлась. Окончательно.

– Правда, чаю очень хочется. Горячего.

Лешка молча ставит чайник. Наливает полную кружку кипятка. Ложек пять сахара . Как раз то, что мне нужно.

– Миллион-то где? Ну, тот. Который где-то завис. Мы его хоть вернуть сможем?

– Неа.

– Он не завис. Он на счет какой-то левый улетел. Вряд ли нам его отдадут. Даже если очень попросим.

– А в Вадиме вы, вообще, уверены?

Не отдадут, конечно. Последняя надежда, что мы вернем деньги, и тот бандит отстанет, летит в пропасть.

– Может, он его специально туда и перевел? Если это его счета?

– Учится он с нами. Сама видела, талант какой. Он не первый раз уже взломы такие делал.

– И где он?

Чувствую, нужно брать за шкирку того Вадима. И поспрашивать обо всем. Хорошенько. Ради такого дела я даже Серго попросить готова. Хоть пришлось бы и признаться. Он после барона дела примет. Отцу бы не сказала, но ему… Ему можно.

– Пропал Вадим. Со вчерашнего утра его найти не можем. Адрес родителей левым оказался. Никто там не живет, дом заброшенный стоит.

– Ну замечательно.

Вздыхаю.

– Нас развели, как котят.

Радик с Лешкой одновременно вздыхают, опуская головы еще ниже.

А я… Я просто подпрыгиваю на табурете, а остатки горячего час обжигают живот!

Потому что раздается какой-то взрыв.

И только потом понимаю, что это….

Просто вынесли двери!

Моргнуть не успеваю, как крошечная кухня наполняется людьми в форме.

Они переворачиваюсь стол. Посуду. Отсовывают меня к стенке вместе с табуретом и просто молниеносно швыряют Радика и Лешку на пол. Лицом вниз.

– Радик и Алексей Кирсановы?

Грохочет жуткий голос .

– да.

– Да.

Отвечают они одновременно.

Лешка при этом сплевывает кровь.

– Вы задержаны по подозрению в киберворовстве.

Их уводят. Буквально выволакивают из квартиры.

Радик пытается вырваться, но получает мощный удар в живот, от которого складывается вдвое.

– Агата! Придумай что-то! Мама же…

Слышу крик Лешки, и в нем столько отчаяния…

– Агата Хармановна?

– Д-да.

Я так и сижу на этом табурете. Там же, куда меня и отодвинули.

Один из группы поворачивается ко мне.

Меня что? Сейчас тоже? Вот так?

– Вам передать просили, что у того, с кем вы сегодня встречались, очень серьезные намерения. Но в ваших силах все исправить. Абсолютно все. Я сейчас тоже серьезно.

– И они… Они вернутся?

– Я все сказал.

Он выходит, а я остаюсь на кухне, к которой все перевернуто вверх дном. Пол усеян осколками посуды. Входная дверь так и валяется в коридоре. И с места сдвинуться не могу. А руки дрожат.

2

Мне приходится дождаться слесаря, чтобы не оставлять квартиру вот так вот, без двери.

За это время прибираюсь на кухне, хоть на самом деле просто падаю с ног.

Но не могу позволить, чтобы мама Лешки и Радика вернулась и застала здесь… Вот такое!

И как я ей буду объяснять, почему ее сыновей нет?

Двери вставлены. Наконец я навела порядок и в кухне. За окнами уже совсем темно.

Решаю, что с меня на сегодня хватит прогулок.

Набираю полную ванную горячей воды. Щедро добавляю пены.

Опускаюсь в ароматную воду, но меня до сих пор колотит. Как будто не кипяток в ванной, а наоборот, кубики льда.

Глаза того амбала так и стоят передо мной, стоит только на секундочку прикрыть глаза.

Он выполнит свое обещание.

Я уверена.

И у него слишком много возможностей, а у моей семьи таких связей нет.

Барон, конечно, заправляет многим. Но не в столице, а в маленьком провинциальном городишке.

Куда ему тягаться с такими акулами?

Глубоко вдыхаю воздух и опускаюсь под воду и пену с головой.

Хочется отмыться от сегодняшнего