Цельнометаллическая оболочка (Старики и Бледный Блупер) - Густав Хэсфорд

Полоса препятствий: перебирая руками, спускаемся по канату, который натянут под углом сорок пять градусов над запрудой. Мы висим вверх ногами как обезьяны, сползая вниз по канату головой вперед.

Гомер срывается с этого каната восемнадцать раз. Чуть не тонет. Плачет. Снова лезет на вышку. Пытается спуститься еще раз. Снова срывается.

В секции отделения сержант Герхайм нацепляет на горловину фляжки презерватив «Троян» и швыряет фляжкой в Гомера. Фляжка попадает Гомеру в висок. Сержант Герхайм ревет как бык.

— Морские пехотинцы не плачут!

Гомеру приказано сосать фляжку каждый день после еды.

Во время обучения рукопашному бою сержант Герхайм демонстрирует нам боевую разновидность балета. Он сбивает нас с ног боксерской палкой (это шест метра

полтора длиной с тяжелыми грушами на концах). Мы играем с этими палками. Потом сержант Герхайм приказывает примкнуть штыки.

Сержант Герхайм с демонстрирует атакующие приемы рекруту по имени Барнард, тихому пареньку откуда-то с фермы в штате Мэн. Ударом приклада он выбивает рядовому Барнарду два зуба.

Цель обучения рукопашному бою, объясняет сержант Герхайм - пробудить в нас инстинкт убийцы. Каждый морской пехотинец лично отвечает за все, что должно быть при нем. Все это жестоко, но так и есть.

Рядовой Барнард, с окровавленной челюстью, со ртом как кровавая дыра, тут же доказывает, что усвоил урок. Рядовой Барнард подбирает винтовку и, и находясь в приседе протыкает сержанту Герхайму правое бедро своим штыком.

Сержант Герхайм орет и отвечает вертикальным ударом приклада, но промахивается. Поэтому бьет рядового Барнарда кулаком в лицо.

Сбросив с себя ремни, сержант Герхайм накладывает жгут на кровоточащее бедро. После этого производит рядового Барнарда, который все еще валяется без сознания, в командиры отделения.

— Ебать! Нашелся, кто понял, что миссия штыка -убивать! Из него выйдет ахуеть какой классный боец.

Осмотр. Барахло - на шконку. Сержант Герхайм отмечает, что рядовой Пайл не потрудился побриться.

Сержант Герхайм приказывает Гомеру и командирам отделений пройти в гальюн.

В гальюне сержант Герхайм приказывает нам поссать в унитаз.

— ПЯТКИ ВМЕСТЕ! СМИРНО! ПРИГОТОВИТЬСЯ... П-С-С-С-С...

Сержант Герхайм хватает за шкирку Гомера и силой опускает его на колени, засовывает голову в желтую воду. Гомер пытается вырваться. Пускает пузыри. От страха Гомер дергается все сильнее, но сержант Герхайм удерживает его.

Мы уже уверены, что Гомер захлебнулся, и в этот момент сержант Герхайм спускает воду. Когда поток воды прекращается, сержант Герхайм убирает руку с загривка Гомера.

Теперь каждый раз, когда Гомер допускает ошибку, сержант Герхайм наказывает не его. Он наказывает весь взвод. А Гомера от наказания освобождает. И, пока Гомер отдыхает, мы совершаем выпрыгивания вверх и прыжки в стороны, много-много раз.

Гомер трогает меня за руку, когда мы продвигаемся с металлическими подносами к раздаче.

— У меня ничего не получается, как надо. Мне надо немного помочь. Я не хочу, чтобы из-за меня вам всем было плохо.

Я отхожу от него в сторону.

В первую ночь седьмой недели взвод устраивает Гомеру «темную».

Полночь.

Рядовой Филипс, шестерка, вечно на побегушках у сержанта Герхайма. Шлепает босыми ногами, прокрадываясь по отсеку отделения, чтобы встать на шухере и не проморгать появления сержанта Герхайма.

Сто рекрутов подкрадываются в темноте к шконке Гомера. Гомер даже во сне улыбается. У командиров отделений в руках полотенца и куски мыла.Четыре рекрута набрасывают на Гомера одеяло, цепко держась за углы, чтобы Гомер не смог пошевелиться, и чтобы одеяло заглушало его вопли.

Я слышу тяжелое дыхание сотни разгоряченных человек, слышу шлепки и глухие удары, когда Ковбой

и рядовой Барнард начинают избивать Гомера кусками мыла, которые завернуты в полотенца, как камень в пращу. Он ворочается, пытаясь вырваться.

Весь взвод глядит на меня. Из темноты на меня нацелены глаза, красные как рубины. Гомер перестает вопить. Я медлю. Глаза меня не отпускают. Делаю шаг назад. Ковбой тычет мне в грудь куском мыла и протягивает полотенце.

Я складываю полотенце, закладываю в него мыло и начинаю бить Гомера, который уже не шевелится. Он лежит в темноте, задыхаясь.

Я бью по нему - все сильнее и сильнее, и, когда вдруг слезы начинают катиться из глаз, бью его за это еще сильнее.

На следующий день на плацу Гомер уже не ухмыляется.

И когда Герхайм спрашивает: - Леди! Что должен сделать морской пехотинец, чтобы заработать себе на кусок хлеба?

Мы все отвечаем: - УБИТЬ! УБИТЬ! УБИТЬ!

Гомер не открывает рта. Когда младший инструктор спрашивает нас: - Любим ли мы Корпус, леди?

Весь взвод отвечает, как один человек: - ГАНГ ХО! ГАНГ ХО! ГАНГ ХО!

Гомер по-прежнему молчит.

С каждым новым днем Гомер набирается все больше знаний, все ближе приближается к необходимой кондиции. Теперь его упражнения с оружием отточены как надо, но глаза - как матовые стекла. Никто из рекрутов не чистит свое оружие чаще Гомера. Каждый вечер после ужина Гомер нежно натирает побитый от времени дубовый приклад льняным маслом, так же как те сотни рекрутов, что терли этот кусок дерева до него. Успехи

Гомера растут во всем, но он по-прежнему молчит. Он выполняет все, что ему говорят, но он больше не часть нашего взвода.

Мы замечаем, что Герхайм недоволен таким отношением Гомера. Он напоминает Гомеру что «Ганг Хо» по-китайски означает «работать сообща».

Сержант Герхайм рассказывает ему, что у морских пехотинцев есть правило - они никогда не оставляют погибших или раненых. Сержант Герхайм не перегибает палку и старается особо не дрючить Гомера. Мы и так уже потеряли семь рекрутов, которых уволили по восьмому параграфу. Пацан из Кентукки по имени Перкинс вышел в центральный проход отделения и полоснул штыком по венам. Сержант Герхайм от этой сцены в восторг не пришел, ибо рекрут начал пачкать кровью идеально чистый кубрик сержанта Герхайма.

Сержант Герхайм оставляет Гомера в покое и сосредотачивает свое внимание на остальных.

Воскресенье.

Представление: чудеса и фокусы. Религиозные службы в соответствии с вероисповеданием по выбору - как это расписано в цветных брошюрах, которые Корпус рассылает мамам и папам по всей Америке. Тем не менее, Герхайм доказывает нам, что морская пехота появилась раньше бога,- Сердца можете отдать Иисусу, но жопы ваши принадлежат Корпусу.

После отправляемся хавать.

Звучит команда: - СЕСТЬ!

Мы намазываем масло на куски хлеба, потом посыпаем сахаром.

И теперь, когда сержант Герхайм со своими младшими инструкторами начинает вытрясать из нас душу, мы сообщаем им, как нам это нравится